Служба эта была не обременительна. Жди и жди. Дежуря у Швехатских ворот, Ян нет-нет да и поёживался, вспоминая тот день, когда турки атаковали Львиный и Замковый бастионы.
С восходом солнца ударила турецкая артиллерия. Бомбы и каменные ядра падали как град. Они вгрызались в земляные стены, дробили кирпичные парапеты, а некоторые, перелетая крепостную стену, поджигали крыши ближайших строений.
Но людям вреда не причиняли — всем было приказано на время обстрела укрыться в погребах и подвалах.
Потом обстрел прекратился — на штурм пошли янычары. С какой яростью атаковали они! Казалось, никакая сила не выдержит этого первого яростного натиска. Бюлюк[70] за бюлюком, орту[71] за ортой посылали паши на приступ — и все напрасно! Полуразрушенные бастионы выстояли до вечера.
Ров заполнился телами убитых, но в город ворваться янычары так и не смогли. В последующие дни установилось непривычное, странное затишье.
Венцы торжествовали. Ещё бы! Это была настоящая победа!
И никто, кроме Штаремберга, Яна Кульчека и ещё нескольких лиц в городе, не знал, кто был истинным вдохновителем, душой этой победы.
Каждое утро генерал находил минутку, чтобы спросить Яна:
— Ну как?
Кульчек виновато разводил руками.
— Нету, господин генерал.
— Ждите! Следите! Если живой — обязательно придёт!
Наконец среди ночи послышался долгожданный свист. Ян Кульчек встрепенулся, перевесился через стену и посмотрел вниз. Но никого в темноте не увидел.
Свист раздался вторично.
— Опускай лестницу! — шепнул Кульчек.
Якоб Шмидт стоял наготове. Лестница прошуршала по стене и тут же натянулась. Кто-то сразу наступил на её нижнюю перекладину, стал подниматься наверх.
Вскоре из темноты показалась янычарская шапка. Незнакомец ловко перемахнул через парапет. Сказал коротко:
— К генералу!
Штаремберг принял его немедленно.
— Так вот ты какой, мой друг! — шагнул он навстречу молодому незнакомцу. — В тебе нет ничего турецкого, кроме платья, Кульчицкий! Спасибо за неоценимое предупреждение!
Кульчицкий улыбнулся и снял шапку. Легко поклонился.
Волосы темно-русые, густые, непокорные. Лицо — мужественное, загорелое, привлекательное. На верхней губе темнеют небольшие стриженые усы. Выразительные серые глаза смотрят внимательно, изучающе.
Штаремберг предложил сесть.
— По-немецки говоришь? Если нет — нам поможет понять друг друга Ян Кульчек.
— Совсем плохо. Научился только ругаться от немецких рейтаров[72], которые служили в войске польского короля.
— Значит, как я и думал, ты поляк? Мы ждём со дня на день Яна Собеского с твоими земляками… Каким образом ты попал к туркам?