Вопреки его ожиданиям, никто особенно не рассмеялся. Большая часть людей, которых он смог собрать, обладала более физическим чувством юмора. Но Карцер, в каком-то роде, обладал некоторыми из черт Ваймса, хотя и извращенными. Определенного рода люди подыскивают кого-то, кто достаточно смел, чтобы быть по-настоящему плохим.
— У нас будут неприятности, капитан?
И, конечно, были и те, кто просто присоединились для прогулки. Он повернулся к сержанту Стуку, за которым прятался капрал Квирк. Он полностью разделял мнение Ваймса по поводу них, хотя и подходил к нему, как и всегда, с другой стороны. Ни одному из них нельзя доверять. Но они ненавидели Киля с той грызущей, нервозной ненавистью, которую может испытывать лишь заурядный человек, и это было полезно.
— Какие, по-твоему, у нас будут неприятности, сержант? — спросил он. — Мы работаем на правительство.
— Он сущий дьявол, сэр! — ответил Стук, будто это был главный недостаток в работе полицейского.
— Теперь вы все, слушайте меня! — обратился Карцер. — В этот раз никакого бардака! Киль мне нужен живым, ясно? И этот парень, Ваймс. С остальными можете делать все, что пожелаете.
— Зачем он вам живьем? — раздался тихий голос за спиной Карцера. — Я думал, Капканс хочет, чтобы он был мертв. И что плохого сделал паренек?
Карцер повернулся. К его удивлению, стражник не отпрянул.
— Как тебя звать, мистер? — спросил он.
— Коатс.
— Я говорил вам о Неде, сэр, — заговорил Стук, склонившись над плечом Карцера. — Киль попер его, сэр, после…
— Заткнись, — бросил Карцер, не отводя взгляда от глаз Коатса. В них не было и намека на страх, но и проблеска бравады — тоже. Коатс просто смотрел на него.
— Ты просто решил присоединиться к нам для прогулки, Коатс?
— Нет, капитан. Мне не нравится Киль. Но Ваймси — просто паренек, который таскается следом. Что вы с ним собираетесь делать?
Карцер придвинулся ближе; Коатс не отступил.
— Ты ведь был с повстанцами, так? — спросил он. — Не нравится делать, что тебе приказывают, а?
— Они получат большую бутыль имбирного пива! — раздался голос, опьяненный злобным восторгом.
Карцер развернулся и посмотрел на тощего, затянутого в черное Хорька. Тот был несколько потрепан, отчасти из-за того, что затеял драку, когда стражники попытались вытащить его из камеры, но больше потому, что Тодзи и Мафф ждали снаружи. Но его оставили в живых; забить что-то вроде Хорька до смерти для тех двоих казалось постыдным и требовало пустой траты кулаков.
Он определенно вздрогнул под взглядом Карцера. Все его тело можно было назвать вздрагиванием.