— Тогда, конечно, ты прав. Давай, прямо завтра. Только Косте не нужно ничего про этих… Палачей говорить… Не помнишь, мясо еще осталось?
— Почти целый противень.
— Хорошо, я сейчас перекушу и пойду спать.
— Спокойной ночи, дорогая.
— Спокойной, спокойной.
А утро было кошмарным.
Когда Леха позвонил, Костя лежал у себя в комнате с огуречной маске на лице. После вчерашнего происшествия он очень плохо выглядел. Лицо было отекшее, от слез веки опухли и закрыли глаза, оставив только узенькие щелочки. На брюках обнаружилось грязное пятно: видно, в клетке для воров последний раз сидели давненько. Костя старался держать телефон на расстоянии от щеки, чтобы не испачкать его в маске.
— У меня полная труба. Я из комнаты не выхожу, жду, пока отец свалит. А ты?
— А я что? Меня водила привез, а я уже малек оклемался к тому времени, батяня открыл, дал мне пенделя и отправил спать. Круто вчера, а? Денег просрали… Я вообще пустой домой вернулся. Фигня этот «Абсент», я за такие бабки могу в «Астории» целый месяц хавать.
— Ты пока дрых, машину разули, знаешь?
— Как! Вот я значит, вырубился… Что сняли?
— Все! Что снимается.
— Прости, братан. Если б я был трезвый, я б не допустил. Что предки?
— Говорю, боюсь из комнаты выходить. Меня вчера пока не трогали. Жду казни. А куда, кстати, бабы смылись?
— Смылись, и слава богу! А то тебе к похмелюге добавился бы еще и трипачок. Я вот думаю, не они ли у меня бабки сперли? Что-то слишком уж дорогой клуб получается.
— Ты что. Мы же им, вроде понравились. А выжрали мы в клубе сколько, вспомни!
— Думаешь?
— Уверен.
— Ладно. А что, сегодня куда пойдем?
— Блин, я сегодня, наверное, не смогу.
— А че?
— Ну че-че, с предками разборки, нужно хоть некоторое время побыть хорошим мальчиком!
— Ну, как знаешь. Если прорвешься — труби по мобиле. Я, наверное, тогда сегодня по Неве покатаюсь. Давай. И не пуха тебе!
— К черту, до связи.
Александр Иванович ночью пообещал жене дождаться ее возвращения с работы, чтобы начать воспитательную работу с сыном, хотя руки у него чесались еще с утра. Он несколько раз заглядывал к Косте, высокомерно и язвительно отпускал какие-то замечания. Костя начал готовиться к экзаменам, но был не в силах сосредоточиться ни на чем, кроме мыслей о предстоящей взбучке. Стал приходить настоящий ужас от предощущения того, чем все это может закончиться. Начал вспоминаться сюжет вчерашнего вечера, и мог только сжиматься от стыда и страха в ответ на каждую всплывавшую в его памяти деталь.
Комната была покинута только в ответ на мамино приглашение к ужину. Костя не мог есть и поэтому вяло катал горошек вилкой по плоской тарелке. После ужина и чая отец пришел в более благодушное расположение духа, и Костя мысленно поблагодарил мать за мудрость.