— А что скажет царь, если турки отступят? — настаивал на своём Самойлович. — В том, что они отступят, я уверен! Уже сейчас они едят одну конину. Запорожцы перерезали все дороги, захватили флотилию — подвоза почти никакого! У нас сто двадцать тысяч войска, много ядер, пороха, продовольствия… Визирь знает об этом. Ему остается один путь — бежать на юг, в Турцию. А это означает, наконец, что победили мы! И войско нам спасибо скажет, ибо этим мы сохраним тысячи стрелецких и казацких голов… Ну, решай, Григорий Григорьевич!
Ромодановский долго молчал. Потом вздохнул и сказал глухо, как сквозь слезы:
— Гетман, я ценю твою доброту ко мне. Однако согласиться с твоими рассуждениями не могу… Завтра или послезавтра Кара-Мустафа начнёт новый штурм, и мы должны быть готовы к тому, чтобы отбить его! Поэтому я сегодня же введу в Чигирин свежий стрелецкий полк, а тебя прошу подкрепить гарнизон полком сердюков.
У Самойловича опустились плечи. Этот приказ — смертный приговор для княжича Андрея. Гетман сокрушённо покачал большой седоватой головой, подошёл к боярину, обнял его.
Ромодановский долго стоял неподвижно, закрыв ладонями лицо, потом горестно застонал и хрипло прошептал:
— Сынок мой, прости меня!..
Выйдя из шатра воеводы, Арсен некоторое время постоял на песчаном холме, откуда был виден Чигирин и турецкие окопы по ту сторону Тясмина. Синяя вечерняя дымка поднималась с лугов и медленно обволакивала все вокруг. Стояла необычайная тишина. Ни одного выстрела. А всего какой-нибудь час назад земля дрожала от пушечной пальбы и взрывов бомб, от топота и криков многих тысяч воинов.
Звенигора старался рассмотреть сквозь дымку дом коменданта города. Там где-то Роман. Жив ли он?.. Когда шёл к князю Ромодановскому, хотел ещё раз попросить его за друга, но старому воеводе теперь не до того…
Напрямик, пологим песчаным склоном, направился Звенигора к Калиновому мосту.
Чигирин тех времён — достаточно большой город. Он привольно раскинулся на покатой равнине под крутой Чигиринской, или Каменной, горой. Земляной вал с палисадами тянется от Тясмина до самого южного края Каменной горы, на которой высится мощный замок, построенный из рыжеватого тёсаного песчаника.
Несмотря на ночь, в городе шумно. Горят костры. Снуют чёрные тени стрельцов и казаков. Изредка проскачет всадник.
Звенигора с Гривой и Кузьмой Рожковым остановились у костра, разложенного прямо посреди площади. Вокруг костра большая группа воинов. В кругу, на сосновой колоде, сидит кобзарь. Красноватые отсветы падают на его тёмное морщинистое лицо, белые волосы, остриженные «под горшок». Кобзарь не спеша перебирает струны кобзы — плывут нежные мелодичные звуки. Они заворожили слушателей. Воины замерли. Кто сидит на земле, кто на брёвнах, кто стоит, задумавшись и подперев голову рукою.