— Нет, у меня другая мысль, Хорь, — отвечал второй голос. — Мы должны открыть ворота. Хан с войском ворвётся в Сечь и затопит её ордынцами[61]! Их там сорок тысяч!
— Сатана помутил тебе разум, пан Чернобай! — зашипел Хорь. — Запорожцы схватят нас раньше, чем мы успеем открыть ворота! Натягивай поглубже шапку — и айда на вал!
— Там нас, дурень, так же быстро схватят! Слушай, что я говорю! С вала скатишься — поломаешь ноги, и тогда не миновать лап запорожцев!.. Нет, единственно, что нам остаётся, — руками татар уничтожить Сечь! Она для нас как бельмо на глазу… Пока ещё янычары как-то отбиваются, надо скорее впустить татар!.. Пошли!
Роман выхватил из-за пояса пистолет, взвёл курок. Отступил на шаг от двери… Так вот какие птицы залетели сюда! Сам Чернобай со своим сообщником!
Дверь широко распахнулась, и на пороге появилась темная фигура.
Грянул выстрел. Передний — это был Хорь — упал навзничь, на руки своего спутника. Тот кинулся назад и проходом, между столом и нарами, побежал в глубь куреня.
— Стой! Стой, иуда! — прокричал Роман и побежал следом.
Чернобай вскочил на нары, пригнулся и внезапно нырнул в выбитое окно.
— Не уйдёшь, собака! — крикнул дончак, перепрыгивая через подушки, рядна и кожухи, в беспорядке брошенные запорожцами во время тревоги.
Он добежал до окна и с разбегу выскочил сквозь него во двор. Позади него кто-то ухнул, словно забивал сваю. Свистнула сабля. Роман, вылетев из окна, кувырком покатился по снегу. Это его и спасло. Чернобай целился снести голову — сабля рассекла воздух и на всю ширину лезвия вонзилась в липовый подоконник. Пока Чернобай выдергивал её, Роман вскочил на ноги. Лязгнули сабли, высекая сноп искр.
Бой между ними был короткий, но яростный. Полученное в Чигирине ранение ещё давало знать себя, и Роман, чувствуя, как покачнулась под ним земля, начал потихоньку отступать назад. Ободрённый этим, Чернобай усилил натиск, чтобы быстрее покончить с казаком.
Одного не учёл Чернобай — Роман мастерски владел саблей. Зная, что долгого напряжения ему не вынести, Роман неожиданно развернулся в сторону и тыльной частью сабли снизу резко ударил по сабле противника. Она звякнула и переломилась. Чернобай остолбенел. Роману ничего не стоило пронзить его насквозь, но такую птицу надо было брать живьём. Поэтому приставил к горлу Черновая острие сабли и стал теснить его к куреню, пока не прижал к стене.
Так и стоял дончак, боясь хотя бы немного отпустить от стены врага, так как знал: если тот бросится бежать, то сам догнать не сможет.
— Роман, ты что тут делаешь? — послышался удивленный голос Звенигоры.