Узнав воеводу, быстро спрыгнул с коня, застыл напряженно, не выпуская поводьев из рук.
— Здравей, сыну! — тихо произнёс воевода, пристально глядя в лицо аги.
Сафар-бей не выдержал взгляда воеводы. Опустил глаза. Арсен, что стоял рядом, мог бы присягнуть, что у него задрожали губы.
— Здравей… тате!
Слова эти, видно, стоили Сафар-бею огромного усилия, ибо голос его дрогнул и прозвучал хрипло.
Собравшиеся всколыхнулись, пронёсся лёгкий, почти не слышный в порыве ветра вздох. Старый Момчил крякнул, будто у него запершило в горле. Якуб отвернулся и молча вытер затуманившиеся глаза.
— Спасибо, сын, что приехал. Пойдём в хижину, — пригласил Младен. — Там твоя майка… ждёт тебя… О боже, слишком долго она тебя ждала, бедная!..
Они направились к хижине. Гайдутины гурьбой двинулись за ними, но у дверей остановились.
— Сейчас мы там лишние, — произнёс Якуб. — Пусть сами…
Но толпа не расходилась. Люди стояли на ветру. Снег таял на их лицах и стекал на мокрые кожушки. В мутном небе желтело круглое пятно чуть заметного холодного солнца.
Через некоторое время вышел Младен и кивнул Звенигоре:
— Арсен, зайди!
Звенигора переступил порог хижины. В горнице горела свеча, пахло воском. Анка лежала на широкой деревянной кровати. Глаза её блестели. Дышала она тяжело. Возле неё сидела заплаканная Златка. Сафар-бей стоял у изголовья, и мать держала его руку в своей, словно боялась, что вот-вот он уйдёт от неё. На лице Сафар-бея неловкость и смятение.
Анка заметила казака, прошептала:
— Арсен, подойди ближе!
Звенигора приблизился к кровати. Стал рядом со Златкой.
— Спасибо тебе, что привёз мне сына… Я так рада… — Голос Анки прерывался. Ей тяжело было говорить, и Звенигора сделал движение, как бы желая её остановить, но она отрицательно покачала головой: — Нет, нет, дай мне сказать… У меня так мало времени… Ты очень любишь Златку?
Вопрос был неожидан, и Арсен смутился. Но тихо и твёрдо ответил:
— Очень! — и взглянул на девушку. Её бледные щеки загорелись румянцем.
— А ты, доченька?
— Я… тоже, — прошептала Златка.
Анка помолчала, внимательно вглядываясь в смущённое лицо дочери. Собравшись с силами, заговорила снова:
— Дайте друг другу руки… Вот так… Прежде я боялась, Арсен, что ты отберёшь у меня дочку, которую я едва нашла. А теперь сама вручаю тебе… Береги её… Она здесь, в гайдутинском стане, стала такой сорвиголовой… Я рада за вас… Будьте счастливы!.. Младен, дорогой мой… — Она подала ему свободную руку, и воевода, опустившись на колени, прижался к ней щекою. — Вот мы и собрались… наконец… всей семьёй… Я так счастлива… мои дети снова со мною…