– А когда она наступила?
– Восемнадцатого октября примерно в десять часов утра.
– Так это… С тех пор уж два месяца прошло! Разве я помню?
– Придется вспомнить! Посмотрите свои записи, может, вы в магазине были?
– Ох, так точно, наверное, в магазине! Ну конечно, в магазине, где же еще? Я вспомнил!
Он победно посмотрел на меня, хотя явно ничего не вспомнил, а просто ухватился за спасательную соломинку в надежде, что я поверю ему на слово. Не на ту напал, дорогой!
– К сожалению, – с притворным вздохом сказала я, – это только ваши слова. И их нельзя принять за алиби. Нужно подтверждение ваших слов.
– Так… Девочки могут подтвердить!
– Мне не нужны просто слова! – повторила я. – Девочки могут сказать просто так, наугад, так как сами наверняка не помнят, что было в тот день. Но с ними я, конечно, тоже побеседую.
Жоржик нервно теребил в руках зажигалку.
– Так что же мне теперь делать-то? – голос его поднялся до визга.
– Смотрите записи, я же сама вам подсказываю! Может, вы в тот день куда-то ездили? Где-то отмечались? Вспоминайте!
Жоржик полез в стол, достал кипу каких-то бумаг и начал в них копошиться.
– Вот! – он жутко обрадовался. – Вот, я же говорил, я знал! Как я мог забыть? Ведь именно в тот день я сам был в налоговой! – Он протянул мне какую-то бумажку. Я взяла ее и прочитала. В ней говорилось, что Георгий Павлович приглашается в налоговую инспекцию восемнадцатого октября к девяти часам.
Жоржик смотрел на меня ликующе.
– Вот! Теперь вы видите, что я говорю правду?
– Это еще ничего не доказывает, – вздохнула я, чувствуя, что Жоржик выкрутился. – Я еще все это проверю.
– Проверяйте, проверяйте! – Жоржик был счастлив. – Вы сможете убедиться, что я не лгу!
– Ладно, – я встала. – Сейчас я поеду в налоговую проверять ваши показания, а с вами будет работать Михаил Викторович.
Я вышла из кабинета и спустилась вниз. Подойдя к Мише, попросила его не трогать бедных, перепуганных девчонок-продавщиц, а также проверить, правду ли сказал Георгий Палыч. Миша обещал все сделать как надо. Я попрощалась с ним, пожелала удачи и поехала домой.
Ольга нервно ходила по квартире. Она постоянно смотрела то на часы, то на бутылку коньяка, которую кто-то (наверняка Жора) убрал на шкаф на самый верх. Бутылка была пуста на четверть. С утра она была полной.
Сам Жора спокойно восседал на диване и внимательно наблюдал за Ольгой.
– Поленька! – кинулась ко мне Ольга. – Наконец-то! Ну что?
Взгляд у Ольги был как у человека, у которого осталась одна-единственная, последняя надежда в жизни, да и та слабенькая.