Дрюня не уловил иронии и углубился было в рассказы о том, какое светлое будущее ждет его в ближайшее время, но я не стала выслушивать его мечтания.
– Про Анжелку узнал? – спросила я, доставая пачку сигарет.
– Да так, – неопределенно ответил Дрюня, выдергивая сигаретку из моей пачки. – Шлялись к ней многие. Но с недавних пор у нее вроде бы любовь настоящая завелась, – Дрюня хохотнул.
– Любовь? – удивилась я, зная Анжелкины взгляды на эту сферу жизни. – И к кому?
– Да парень тут один есть, Максимом звать. Ты его, может, и знаешь. Наркоман он.
– Да ну? – изумилась я. Нет, я знала, конечно, что Анжелка неразборчива в связях, но чтобы она связалась с наркоманом?
– Ну да, а чего тут удивляться? Она и сама травку покуривала.
– А как бы мне потолковать с этим Максимом?
– Да я даже не знаю, где он живет. Тусуется тут с наркошами местными.
– В «рассаднике»? – спросила я.
«Рассадником» у нас называлась одна квартира на первом этаже – большая, трехкомнатная квартира, в которой обитали два брата-наркомана. Родители их не так давно преставились, и парни обрели настоящую свободу. Теперь у них тусовалась вся окрестная шваль, и меня изумляло только одно обстоятельство: как они до сих пор оставались владельцами этой огромной квартиры? Меня нисколько не удивило бы, если б они ее продали за ведро ацетона или если б у них ее просто отобрали, но пока с этим было тихо. Но, как известно, сколько веревочке не виться…
– Да, в «рассаднике», – сказал Дрюня. – Он такой молодой, высокий и тощий. Волосы темные, кудрявые. Анжелка тут хвасталась, что он от нее без ума. Даже замуж за него собиралась.
– За наркомана? – ужаснулась я.
– Ну, она считала, что ее любовь его вылечит. Что она наймет лучших врачей, они избавят ее милого от его недуга, и заживут они, как говорится, мирно и счастливо, и умрут в один день.
– От передозировки, – добавила я. – О sancta simplicitas!
– Чего? – офонарел Дрюня.
– Да так, ничего. Святая простота, говорю.
В этот момент раздался отчаянный визг за нашими спинами. мы разом повернулись. Визг медленно перерастал в какой-то истерический вой.
– Чего это там? – испуганно спросил Дрюня.
– Не знаю, – ответила я, пораженная.
Кричала Светка Косулина. И не просто кричала: лицо ее было перекошено от ужаса, рядом у ее ног валялась кожаная сумочка, на которую Светка смотрела со страхом и пыталась отшвырнуть ногой.
Мы побежали к ней.
– Что с тобой, Света? – спросила я, подбегая. Честно говоря, я думала, что она сошла с ума.
– Там… Там… змея! – тонким голосом прокричала Светка.