– Воронин.
– С женщиной?
Горохов кивнул.
– С двумя.
– Интересно, – не удержался от комментария Мамедов.
Горохов насторожился, его худая физиономия вытянулась больше обычного.
– Вы мне обещали – никому, – его губы трусливо подрагивали.
– Можете мне верить, – веско ответил Алискер и добавил, – как себе.
* * *
– Добрый день, могу я поговорить с Мариной Фроловой? – я звонила своей новой знакомой, у которой собиралась брать уроки французского. Все-таки моих любимых моралистов нужно читать в подлиннике. Но сейчас я просто хотела с ней проконсультироваться.
– Я слушаю, – раздался на том конце провода знакомый грудной голос.
– Мариночка, здравствуй, это Вершинина.
– А Валентина Андреевна, выбрали, наконец, время для занятий? – обрадовалась она.
– К сожалению, пока нет, мне всего лишь нужен твой совет. И потом мы же договорились, что будем называть друг друга по именам, – пожурила я ее.
– Ладно, Валентина, что же тебя интересует?
– Мне попалось одно слово, вернее, два одинаковых, написанных через дефис.
– И что же?
– Я посмотрела в своем большом французско-русском словаре Ганшиной, но его там не оказалось, может, оно вообще не французское, а английское или итальянское?
– Ну давай свое слово, как оно читается?
– Вот этого-то я как раз и не знаю.
– Тогда проспелленгуй мне его.
– Что значит проспелленгуй?
– Это значит назови мне его по буквам, поняла?
– Конечно, поняла, слушай. Значит, так, – начала я, – первая буква – «же», вторая – «о», третья – русское «и», дальше – «зет» и последняя – «и» с точкой наверху. Да, во втором слове на конце еще одна буква – «эс», вот теперь все.
– Где же ты раскопала такое слово? – рассмеялась Марина.
– Оно что, нецензурное?
– Как тебе сказать, – весело продолжала Марина, в которой проснулся понятный профессиональный интерес, – во Франции вся «нецензурная» лексика может использоваться в литературе.
– Так это французское слово? – поторопила я ее.
– Это «гузи-гузи» явно из любовного лексикона, погоди, я посмотрю в словаре арго.
– Арго?
– Ну, это французский сленг.
Через минуту я опять услышала в трубке ее глубокий голос:
– Ну, что я тебе говорила, «гузи-гузи» переводится как «щекотание» или «ласки», вот так. Еще есть вопросы?
– Спасибо огромное, Мариша, ты мне очень помогла, а к занятиям, я думаю, мы скоро приступим».
По-моему, достаточно живо и в то же время лаконично, – еще раз пробежав глазами написанное, оценила Валандра свою литературную работу, – разговор, конечно, не ключевой, но имеет свое значение. Я могла бы просто сообщить читателю, что означает это французское слово при помощи косвенной речи, но диалог придает роману динамизм, экспрессию, дает возможность читателю как бы самому быть свидетелем разговора.