Но однажды рискованное предприятие Ганке печально для него закончилось. Валентинычу определили пять лет общего режима, четыре из которых он благополучно отбарабанил. Год ему скостили за примерное поведение.
Выйдя на свободу, Ганке твердо решил «завязать». Как-то он врезал замок Вере Гавриловне – матери Вершининой, которая, оставшись довольной работой Ганке, порекомендовала этого мастера дочери, когда той нужно было поменять замок на входной двери.
По достоинству оценив его таланты и навыки, Вершинина пригласила его работать в «Кайзер», где он и трудился в настоящее время к их взаимному удовольствию.
Если Маркелов мог с закрытыми глазами разобрать и собрать любой компьютер, то для Ганке не существовало такого замка, который он при необходимости не сумел бы открыть.
– Шурик нам политинформацию читает, – Валентины улыбнулся сквозь густые, аккуратно подстриженные усы.
– Ладно, – махнул рукой Алискер, – это ваше дело, может и хорошо, что вы не ушли. Так, – помедлил немного он, – к концу недели нужно будет сделать замеры в «Маленьком принце» и составить смету, с директором есть предварительная договоренность. Я думаю, этим займется Антонов-старший. В помощь себе возьмешь Толкушкина, пусть учится.
– Век живи, век учись… – вздохнул Толкушкин и сладко зевнул, прикрывая рот ладонью.
Шурик был на полчаса старше своего брата-близнеца, но при любом удобном случае всячески пытался это подчеркнуть. Поэтому его и называли Антонов-старший. Внешне очень немногие могли их различить, хотя по характеру они были совершенно разными. Если Николай был обстоятельным и спокойным, то Александр был иногда излишне активен, словно у него шило торчало в одном месте.
– Может, мы еще Вадика прихватим, – Шурик повернулся к Маркелову, – так быстрее управимся.
– Вы и вдвоем успеете, спешки никакой нет, – Алискер развернулся и вышел из дежурки.
* * *
После обычных разговоров о дверях, сигнализациях, вершининской личной жизни, Мещеряков поинтересовался, как продвигается дело его приятеля.
– Пока рано говорить о чем-то конкретном, – Вершинина закурила новую сигарету, – даже сутки еще не прошли с начала расследования.
– Ну хоть наметки какие есть?
– Понимаешь, Миша, мне это убийство сразу показалось каким-то странным, – Валандра выпустила дым в потолок.
– Любое убийство, если оно не бытовое, всегда неординарно, – изрек Мещеряков.
– Да я не об этом, Миша. Как ты думаешь, могут человека убить по ошибке?
– Ну, – замялся он, – при определенных обстоятельствах…
– При каких, например?
– Да что ты ко мне привязалась? – отмахнулся он, – у тебя что, есть основания так думать?