Я позвонила в магазин. Мне ответили, что Павел Сергеевич сегодня уехал очень рано. И куда-то спешил. Это меня совсем расстроило. Не успел еще обо мне слезы отлить, как уже другую завел!
Я прошла в кухню и достала граненый стакан. Плевать мне на интеллигентность, пусть Ольга ее соблюдает, а мы люди негордые, мы и из стакана можем выпить.
Я от души наполнила стакан коньяком и выпила. После этого я пришла к двум глобальным выводам. Первое – нет в жизни счастья. Второе – все мужики козлы. И тут, я думаю, со мной согласились бы все женщины.
Правда, когда доза коньяка в моем организме повысилась еще граммов на сто пятьдесят, я несколько изменила мнение по первому вопросу. Жизнь показалась мне не такой уж плохой. В самом деле, чего переживать? Я молодая, красивая, свободная… На черта мне еще из-за кого-то переживать?
Щеки мои стали гореть. Наверное, вспомнил кто-то. Вот и хорошо, вот и пусть они меня вспоминают, а не я их. Щеки начали гореть сильнее. Это, наверное, Пашка по мне затосковал. А может, Жора. Или Андрей. Или все они вместе взятые, потому что очень уж сильно горит.
Тут позвонили в дверь. Я открыла и, конечно, увидела Жору Овсянникова. Он заранее приготовил ослепительную улыбку и теперь одарил меня ею. Но когда он посмотрел на мое лицо, улыбка почему-то исчезла. Более того, лицо Жоры стало сначала удивленным, а потом испуганным. У него даже рот раскрылся.
– Чего пугаешься? – спросила я. – Пугало, что ли, увидел?
– Полина, это ты? – недоверчиво спросил Жора, щипая себя за руку.
– Что, не узнал?
– А что с тобой? – шепотом спросил Жора.
– Ничего, – пожала я плечами. – А что?
– Скажи, а ты давно смотрелась в зеркало?
Онеще надо мной издевается!
– Вообще-то, регулярно смотрюсь! – отрезала я. Но
что-то в Жорином голосе вызвало у меня легкое беспокойство.
Я обернулась и на всякий случай глянула в зеркало на стене в прихожей.
Мамочки родные! Такого кошмара я еще не испытывала! Вот кого в фильмах ужасов-то без грима можно снимать! На меня смотрела распухшая, бесформенная физиономия, покрытая ужасными красными пятнами. Эта милая мордашка по степени привлекательности могла соперничать разве что с Годзиллой. Если бы мне сказали, что это «не поймешь что» – мое симпатичное, как мне всегда казалось, лицо, я бы плюнула этому человеку в рожу. Но теперь я вынуждена была признать, что так оно и есть. Вот, значит, почему так горели мои щеки, а вовсе не потому, что кто-то там исстрадался по мне. Так, аллергия на спиртное не заставила себя ждать.
Я перевела растерянный взгляд на Жору. Он немного пришел в себя и заорал, влетая в квартиру, хватая меня в охапку и захлопывая дверь одновременно: