Душ выключили, спустили воду в унитазе. Я вновь зевнула.
– Моя тетя. Именно это она и сказала. – По большому счету я не грешила против истины.
– Мне вот что интересно: почему она рассказала тебе все это только теперь? – спросил он. – Ведь в недалеком прошлом вы достаточно часто общались.
– Возможно, на нее подействовала смерть Коры. – Как я могла забыть наши тесные отношения! – А потом она же гордится мной. Сидящий в ней сноб говорит, что я – глазурь семейного торта. Вышла замуж за преуспевающего адвоката.
– И это правда.
Дверь ванной открылась.
В комнату вошел Мэттью, обнаженный, мокрый.
– Поговорим завтра. – И я положила трубку. Чувство вины исчезло, кровь запульсировала в известном месте, а все остальное значения не имело.
Утром, когда мы собирали вещи, Мэттью похвалил меня, сказав, что я сделала очень умный ход, убедив тетушку подтвердить мою легенду. Я уже начала раздуваться от гордости, когда уловила в его словах легкую нотку упрека. А он продолжил:
– Но после похорон, когда мы уедем, тебе придется принять решение. Не насчет если, а насчет когда. Мы просто тратим драгоценное время. Я по горло сыт всеми этими увертками.
– Я тоже от них не в восторге.
– Не в восторге? – резко спросил он.
– Именно так.
На его лице читалось: «Как же здорово ты научилась дурить мне голову!» – но услышала я от него другое:
– Тогда не надо этого затягивать. Почему ты затягиваешь?
Его слова напомнили мне золотые дни девушек и мужчин, когда Ивлин Хоум вела колонку в журнале «Вумен».[37] Какой простой была тогда мораль. «Он давит на тебя или сказал: "Если ты меня любишь, сделай это…"». Совет Ивлин – расстанься с этим мужчиной. Развернись на каблучках и уйди. Потому что если бы он тебя любил, то уважал бы. И спокойно бы подождал, что сначала ты выйдешь за него замуж, а уж потом сделаешь это. А теперь Мэттью переворачивал мир с ног на голову. Традиционную женскую роль узурпировал постмодернистский мужчина. Он говорил: «Если ты любишь меня, ты должна перестать тайно прелюбодействовать со мной и легализовать наши отношения». Куда подеялись мужчины, которые хотели попользоваться тобой за спиной мужа, довольные тем, что наставляют ему рога? Попала в объятия человека, который хотел, чтобы все делалось открыто, тогда как мне требовался всего лишь архитипичный мужчина. Неудивительно, что я пребывала в некотором замешательстве. В конце концов мы договорились, что я сосредоточусь на похоронах, тогда как он займется подготовкой к путешествию. Такое разделение труда представлялось мне Справедливым. И меня возбуждала перспектива неизвестности. Френсис любил обложиться путеводителями, буклетами, справочниками и рассуждать о том, что нам подойдет, а что нет, так что всякий раз мы знали, куда едем и что нас там ждет. Раньше мне это нравилось. Теперь, слушая, как Мэттью рассказывает о его способе путешествовать, я видела, что мой давно уже устарел. Мне не терпелось сесть в самолет и умчаться в неопределенность.