– Вирджиния, почему ты всегда должна меня подавлять?
Она моргнула.
– И почему ты воспринимаешь меня и мои деньги каким-то порочным союзом?
– Потому что они у тебя есть и ты знаешь, как ими пользоваться… и ты их, черт побери, используешь…
Ее злоба меня шокировала.
– Вирджиния, что такого я тебе сделала?
Она вскинула брови, как бы отвечая вопросом на вопрос:
– Moi?[41]
– Да, тебе! Я выпила один стакан вина, пью второй, а ты уже обвиняешь меня в пьянстве и намекаешь на то, что мой муж дает судьям взятки. То еще у тебя воображение.
– О, не преувеличивай. Деньги имеют власть.
– Вирджиния, кто преувеличивает, так это ты. Получается, что ты не можешь найти во мне ничего хорошего…
Вновь брови вопросительно взлетели вверх.
– А зачем тебе нужно, чтобы я искала в тебе что-то хорошее? Ты и так всего добилась.
– В этом ты вся. Комплимент превращается у тебя в критическое замечание…
– А ты думаешь, что заслужила все это счастье? – Она возвысила голос. И черпала она эти эмоции из очень глубокого, очень замутненного колодца. – Я хочу сказать… я была… сначала всегда была только я… а потом ты…
– Что сие означает?
– Сообразишь, если захочешь…
– Нет… я бы хотела услышать твои объяснения. Это не просто зависть… не так ли?
Вирджиния выпрямилась, по лицу чувствовалось, что она в дикой ярости. А также готова расплакаться. Спас ситуацию омлет по-испански. Осторожная официантка, ставя тарелку перед Вирджинией, бросила на нее сочувственный взгляд. Для меня это было в диковинку: вдруг кто-то пожалел мою сестру. Обычно все происходило с точностью до наоборот, жалели исключительно меня. Мне вспомнился случай, когда мы вчетвером поехали на уик-энд, один-единственный раз, и я попыталась объяснить дорогу. Она вскинулась, накричала на меня, заявила, что я на всех давлю, немало удивив бармена в каком-то кентском пабе, после чего выскочила из зала. Случилось это после того, как она направила нас не на ту дорогу, естественно, мы заехали совсем не туда, куда хотелось. Она же обвинила во всем карту. Понятное дело, мою карту.
Беда с такими, как Вирджиния, заключается в том, что такие, как я, пытаясь ничем их не оскорбить, ведут себя так, словно жонглируют тухлыми яйцами. И когда они наконец разбиваются, а случается это всегда, вонь от них идет страшная. Вот и в кентском баре я изо всех сил старалась объяснить, что восток – это некая сторона света, которую обычно можно найти напротив запада. Брюс, одарив меня виноватой, но симпатизирующей улыбкой, метнулся за ней, как испуганный кролик. Френсис выразил мне свои соболезнования, и мы не видели их до воскресенья, пока не пришла пора возвращаться. Но по крайней мере тогда я увидела, как увидели это и другие, что неадекватным поведением отличается она.