Я побежала следом за сестрой, которая у самой двери остановилась, повернулась, наставила на меня палец, заговорила, и голос ее сочился таким ядом, что я отступила на шаг, чтобы слюна не убила меня.
– Не беги за мной и никогда, слышишь, никогда больше не пытайся мне позвонить. Ты… да сама мысль о том, что ты, которая заварила всю кашу, считаешь, что я психически ненормальная, что мне нужна врачебная помощь… ну, это показывает… это показывает… что у тебя самой поехала крыша…
И она ушла.
А в моей голове зазвучал голос Френсиса, наставника и учителя: «Дилис, как ты могла?»
И тут же заговорил Мэттью: «Расскажи ей… Она будет довольна».
Я вернулась к другой, более насущной проблеме: извинилась перед всеми. Дала официантке более чем щедрые чаевые, пообещала миленькой женщине, что оплачу химчистку ее платья, и заплатила за их ленч. Проделала все это, не моргнув и глазом. Вышла в прекрасный сентябрьский день, решив хотя бы эти вопросы, и вдруг осознала, что ей это понравится: вела себя как замухрышка-подросток, о чем и толковала моя сестра. Я это увидела. Будто мгновенно прозрела. Она, которая не имела ничего, теперь имела все. Здесь, на тротуаре, залитая теплыми послеполуденными солнечными лучами, глядя на старый торговый город с многочисленными магазинчиками, банками, кредитными учреждениями, я была богиней на вершине горы. Меня окружал мой мир. Где любая коробка с шоколадными конфетами находилась на расстоянии вытянутой руки. Мир, дарящий мне беззаботность, максимум удовольствий, потворство моим желаниям, счастье… Я уступила искушению, слилась с этим миром, и ангелы меня не спасли. В этом мире я могла войти в банк, заказать дорожные чеки практически на любую сумму, чтобы поехать, куда пожелает моя душа. А после визита в банк, благо в Кингстоне были приличные магазины, купить себе новые наряды для грядущей поездки, вернуться домой, позвонить в салон красоты, договориться о времени, когда парикмахер примет меня, сделать восковую эпиляцию ног, может, почистить кожу лица. Я могла поехать в любое место на моем элегантном новом автомобиле. А в конце дня меня всегда ждал уютный, прекрасно обставленный дом в дорогом районе Лондона. И в доме – хороший, добрый, любящий муж, отец двух моих счастливых, любящих сыновей, у которых уже были свои, тоже любящие меня семьи. Мы никому не были нужны. Тут Вирджиния сказала чистую правду. Мне ведь страшно повезло в жизни. Судьба даровала мне свое благословение. И дети мои уже росли на твердом, прочном основании. А теперь я намеревалась выбить у них из-под ног почву, оборвать их корни ради мужчины по имени Мэттью, которого я любила больше, чем кого-либо, больше, чем своих детей.