– Значит, четыре, – перевела Вирджиния. Индийское время шагало в ногу с индийскими милями. Мы уже ехали два часа.
– Пойдем. – Я повернулась к сестре. – Почему нет? Это же интересно.
– Хорошо, – согласилась сестра.
Мистер Сингх пожал плечами, но спорить не стал. Нас вновь окружала толпа.
– Да, да, добро пожаловать! – кричали в окно. – Зайдите в мой дом, это очень хороший дом.
Мистер Сингх вздохнул. Вирджиния нервно рассмеялась.
– Хорошо. В конце концов, нас так тепло встретили.
Наш хозяин, молодой мужчина лет, наверное, двадцати пяти, маленький, босоногий, в западной рубашке и запыленных синих шароварах, очень радовался, что мы выбрали именно его, и постоянно поворачивался и улыбался, ведя нас по утоптанным пыльным тропинкам. Воздух был не столь уж и сладким, но ничем и не воняло, домишки у дороги, похоже, строили из подручных материалов. Во многом они напоминали сарайчики, которые старики ставят на садовых участках для хранения инструмента. Мы прибыли к одноэтажному сооружению, возведенному главным образом из бетона, а также дерева и ржавого железа, с выцветшей оранжевой занавеской на двери.
Вирджиния посмотрела на меня, я – на нее, она изобразила легкую гримаску, и тут же занавеска откинулась. Мужчина что-то крикнул в темноту, на местном наречии, но я разобрала слова «англичане» и «хлеб» (я знала это слово на хинди – роути). Из дома вышла очень молодая, очень красивая, очень застенчивая женщина с младенцем на руках и вторым ребенком, от силы двухлетним, прижимающимся к ней. Опустив глаза, она проскользнула мимо нас и направилась по тропинке, таща за собой упирающегося малыша.
– Скоро, скоро, – сказал наш хозяин. – Заходите, заходите. – Он закинул занавеску на гвоздь, и мы, наклонив головы, вошли.
Свет поступал через маленькое окно в дальней стене, в ослепительно яркой полосе плясало множество пылинок, тогда как остальная часть комнаты пряталась во мраке. Но внутри царила прохлада, пахло сырой Землей и парафином. Наш хозяин усадил нас на стул и на табуретку у маленького квадратного столика. Табуретку, понятное дело, сработали в местных краях, а вот стул, хозяин им явно гордился, с прямой деревянной спинкой и обитым плюшем сиденьем, могли привезти из столовой какого-нибудь пансиона в Брайтоне. Вирджиния села на стул, я устроилась на табуретке. Мы сидели, положив руки на колени, и ждали, а наш хозяин все улыбался и улыбался, кивая от удовольствия. Комната в домике была одна, дверь – тоже. Люди подходили к двери, но он их прогонял. Сложил руки перед грудью, склонил голову, приветствуя нас в своем доме.