Из лавейлы, небрежно накинутой на широкие плечи, можно было бы пошить одежку по меньшей мере для троих таких парней, как я. Не человек, а целая гора. И он тоже — Тень? Вряд ли. Во-первых, не представляю, как с такими телесами можно бесшумно и незаметно передвигаться по городу, а во-вторых…
Ничего похожего на черный узор на коже великана не наблюдается.
— Прости за беспокойство, — начал было убийца, но тут же был прерван взмахом руки, закрутившей воздух небольшим, зато ощутимым вихрем.
— Да какое уж беспокойство! Можно было потерпеть и до утра, да я бы сам от любопытства извелся. Виданное ли дело, первая смерть за столько лет… Как можно было отложить встречу с диковинкой?
Что-то в словах великана вызвало у меня зарождение неясной тревоги, но думать над ее причиной оказалось некогда, потому что пищей для размышлений стали куда более занятные вещи.
— Ну-кось, для начала сверим все, чтоб без ошибок было!
Бритоголовый закатал правый рукав рубашки, Тень сделала то же самое, и я с удивлением отметил, что сломанная и по всем мыслимым законам не способная двигаться кисть руки ведет себя ничуть не хуже здоровой, разве только выглядит немного припухшей. В странно торжественном жесте обнаженные запястья шнурами вен коснулись друг друга, замерли, а потом снова разошлись в стороны, позволяя увидеть, как на внешней стороне руки великана проступают завитки рисунка, в точности копирующего узор, мельтешащий по коже убийцы.
— Ага, все сходится. Засим объявляю, что права подтверждены и восстановлены. Передохни, если нужно, а с рассветом снова можешь опустить свой жетон в любую из чаш.
Жетон? Чаши? О чем идет речь? Эх, как мало я знаю о жизни! Хоть сплетни нужно было слушать изредка, что ли, а то стою и хлопаю ресницами, как деревенский олух. Того и гляди, все вокруг смеяться начнут. Надо мной.
Демон, словно почувствовав одолевшую меня неловкость, зашептал, пользуясь тем, что бритоголовый увлечен рассматриванием узора:
— Все просто. У каждого из убийц есть свой именной знак, и когда предыдущий заказ исполнен, этот знак помещается в место, где его может выбрать следующий желающий убийства.
— Выбрать?
— Или вытянуть наудачу.
— Но почему он говорил про несколько чаш?
— Наверное, здесь так принято.
— Нет, я не о том… Почему их не одна, а много?
Великан, не отрывая взгляда от собственного запястья, хмыкнул:
— Потому что каждому нужно только свое.
Пристыжено сглатываю:
— Простите?
Он еще с минуту посвящает все внимание изучению рисунка, потом встряхивает кистью, и когда она снова прячется под рукавом, могу поклясться, загорелая кожа чиста, как и прежде.