— Мне нужно время. И уверенность, что не будет новых покушений ни на меня, ни на моих близких. А если добиться судебного разбирательства, дядя чуток присмиреет. По крайней мере, затаится на пару месяцев, а то и больше.
— Присмиреет? — Опыт дознавателя выудил из моих слов самое главное. — Это была не первая попытка?
— Вторая.
— А чем закончилась предыдущая?
— Как видите, неудачей. Я же все еще жив, не так ли?
Тинори снова уселся на свое место и решительно потянулся за пером:
— Хорошо, попробуем что-нибудь сделать. Я со своей стороны обещаю все возможное. Но решающее слово за Анклавом.
Разумеется. И кажется, я знаю, из чьих уст оно должно прозвучать.
* * *
— Мальчик мой, ты ли это?
Те же ясные глаза, те же пушинки седых кудряшек, те же сухие ладошки на чашке подогретого вина: Таира, как и любой человек, задержавшийся на этом свете едва ли не вдвое дольше положенного, растратила тепло своего тела слишком давно, чтобы довольствоваться для согревания одним лишь солнцем.
— Да, любезная dyesi. И заранее прошу простить, что потревожил ваш покой.
— Ну какой покой, право слово! — Фарфоровые бока чашки лишаются цепких объятий. — Ты же знаешь, я всегда рада тебя видеть.
Вот именно, что знаю. Но не чувствую. Еще в прошлую нашу встречу голос госпожи Смотрительницы хоть вскользь, и все же напоминал о заботливой бабушке, а теперь в нем явственно слышится неудовольствие. Словно я — нерадивый внук, не исполнивший порученного семейного дела или не оправдавший оказанного доверия. Ах да, к тому же, внук приемный, а не родной.
— Мне нужно ваше участие, любезная dyesi. Небольшое, но весьма важное.
— Так-так-так, и что же понадобилось наследнику рода Нивьери от старой и немощной женщины?
Старается шутить и лукавить, как в прежние времена, но когда от каждого слова веет настороженным напряжением, беседа из приятного времяпровождения превращается в обмен ударами.
— Старой, быть может, но отнюдь не немощной, потому что госпожа Смотрительница Регистровой службы будет посильнее многих женщин в пределах Саэнны, да и далеко за пределами!
Льщу грубо, неприкрыто и бесстрастно. Судя по тону Таиры, искренность и прочие прежние чувства бесследно исчезли из наших отношений, стало быть, нет больше никакого смысла щадить. Ни ее, ни себя.
— О женской ли силе идет речь? Ой, сомневаюсь!
— О силе Смотрительницы. Или вы таковой не обладаете?
Старушка сжала губы, и рот, без того не слишком широкий, стал похож на куриную гузку:
— Тебе нужна помощь?
— Да.
— Моя?
— Да.
— В чем?
— В том, что не составит для вас особого труда, надеюсь.