Похоже на приглашение слуги в господские покои. Осталось только выяснить, сколько придется заплатить привратнику.
— И кто будет завидовать?
— Многие. — Он не пустил на лицо и тень улыбки. — Очень многие.
— Я не понимаю намеки.
— Хорошо, скажу прямо. Ты можешь занять в Анклаве высокое положение.
— Каким образом? Сейчас моего имени даже в Регистре не найдешь!
— Оно окажется там так скоро, как ты пожелаешь. А положение… Я могу многое, Маллет. Не веришь?
— Верю. Но еще знаю, что за все и всегда нужно платить. Какую цену хотите назначить вы?
— Ты похож на своего дядю не только внешне, — заключил Эбери. — Он был умен, и ты не отстаешь… Я хочу предложить тебе службу, по исполнении которой расчет будет щедрым.
По крайней мере, он честен хотя бы в этом. Не сулит алмазных гор, а прямо заявляет: придется и киркой помахать. Что ж, послушаем.
— В чем заключается служба?
Эбери помрачнел еще больше:
— Мне известно, что в Анклаве не все довольны настоящим. Собственно, так бывало всегда, но неизбежность приближения одного печального события превратила тихий ропот в желание сорвать куш, пусть и ценой гибели всего, что построил Ганниер Единодержец.
— А яснее можете говорить?
— Разумеется. Большая часть имущества Анклава находится в руках одного человека. Ты его знаешь, раз уж бывал в Виноградном доме.
— Dyen Райт Амиели?
— Да. Не буду сейчас углубляться в прочие подробности, скажу только: таковы правила существования Анклава. И как тебе известно, Амиели уже очень стар и не оставил после себя кровного наследника, который мог бы принять его обязанности по управлению ростовщическими и ремесленными лавками, рудниками, поместьями и прочими землями.
— А никто другой не будет беспрекословно подчиняться, потому что не связан договором Крови, — не могу удержаться и не продолжить невысказанную мысль.
Эбери на мгновение напряженно суживает глаза:
— Тебе это известно? Откуда?
— Дядюшка рассказывал.
— Трэм? Значит, все-таки, он…
— Он — что?
— Входил в число тех, кто хотел вынудить Анклав на заключение нового договора.
— А вы разве не хотели?
— Нет. И не я один.
Светлый взгляд откровенен настолько, что я понимаю: глава Надзорных не лжет.
— Но почему? Ведь так удобно связать волю человека узами Крови. Он не предаст, будет послушен и верен… В пределах договора, конечно.
— Он станет рабом.
— И что с того? Главное, Анклав будет жить припеваючи!
Пальцы Эбери вздрогнули, впиваясь в ткань, и прошло довольно много времени прежде, чем маг сделал бесстрастный вывод:
— Ты ненавидишь Анклав.
А разве я могу его любить? Да, мне хотелось рано или поздно оказаться его полноправной частичкой, но то было давно. До дня, когда я умер, родился снова и понял, что прежние желания остались в прошлой жизни.