Я приходила на службу уже к полудню и, помаявшись, набирала Чудин номер.
— Алло, — слышала я сонный голос.
— Доброе утро, — пыталась я нежно улыбаться в трубку. — Разбудила? Извини…
— О, господи! Ты бы еще раньше позвонила! Мы спим еще!
— Ну, извини. Я перезвоню!
Я выкуривала серию сигарет и снова кидалась к трубе.
— Привет! Проснулись?..
— Проснулись.
— Как настроение? — Ласково шелестела я в трубку и слышала в ответ капризно-недовольный голос:
— Хорошее настроение! Если б еще не будили в такую рань.
— Да, промахнулась я что-то со временем. А хочешь песню послушать?..
— Какую еще песню??
— Ну, просто песню, — и я, не дождавшись ответа, нажимала «плэй» на магнитофоне, прижимая трубку к динамику. На том конце трубы ошарашенно молчали, но слушали.
— Понравилось?
— Понравилось. Ну все, мне на работу собираться надо! Пока! — И она первая вешала трубку.
А потом звонила Зулька и стонала от тоски по мне. Что стало уже слегка доставать…
Однажды случился забавный эпизод с этими звонками.
Я зарядила утром Чуде песню «Снайперов» «Дым». Она вежливо выслушала, а потом даже отозвалась парой фраз. Через несколько часов позвонила Зулька и, исчерпав весь запас нежных слов, вдруг запела. Куплет из «Дыма». Тот самый. А вечером, в чате, я рассказала об этом Чуде, и она вдруг ответила, что год назад пела те же самые слова Нике… Хех.
Так прошел месяц, и ни в какую Уфу я так и не поехала. Да, честно говоря, и не собиралась…
С площадей, припорошенных желтой листвой, уже исчезли летние кафе, и город стал прозрачным. Было еще тепло, но солнце остывало вместе со мной…
Зулька грозилась приехать сама, а ее стенания раздражали уже конкретно, иногда я срывалась и обвиняла ее в беспардонном эгоизме. И все чаще стала проводить вечера в пивных посиделках с Ингой.
Она приходила с пивом ко мне на службу, и мы никуда не шли, одурманиваясь никотином и объедаясь философским трепом до тошноты.
— Тебя любят, — утверждала Инга.
— Какая такая любовь? Все только «Дай! Дай! Дай! «. А отдавать никто не хочет… Я же не бочка бездонная!
— Э-э-эх! Вот так всегда — нас любят те, кого не любим мы, а мы любим тех, кому мы не нужны.
— Ну, не знаю… Не в этом дело… Просто не умеем мы любить, вот и все!
— А что такое любовь?
— Хм… любовь — это свет, — выдавала я, упиваясь нетрезвой мудростью, — Ну просто светишь, потому что наполнен любовью, светишь всем, понимаш?? И ничего взамен не только не требуешь. Но и не просишь… даже!
— Это, наверное, не та любовь.
— Что значит, «не та»? — Я почувствовала легкое раздражение от Ингиного упрямого нежелания принять как аксиому мои мудрые выкладки. — Любовь, она одна! Все другое — не любовь!