Что особенного в этой женщине?
Гидеон лежал на боку, приподнявшись на локте, и изучал профиль Джудит в слабом свете, проникающем сквозь высокие окна ее невероятно женственной спальни. Он едва знал ее, но ему казалось, будто знал всегда. Словно находиться здесь с ней было чем-то неизбежным. Все это, конечно, глупые романтические бредни, возможно, навеянные пьесой, которую они видели в театре.
«Интересно, спит ли она?» – подумал он, едва удержавшись от искушения проверить это. Из дальнего угла комнаты доносилось тихое прерывистое похрапывание. Очевидно, кто-то все-таки спал. Для такой маленькой собачонки Артур производил слишком много шума И был ужасно упрямым. По возвращении из театра Гидеон не забыл сунуть животному бисквит Проклятое создание схватило бисквит, едва не откусив при этом ему пальцы.
– Что это ты меня разглядываешь?
Гидеон фыркнул.
– Мне казалось, что ты спишь.
– Нет, – тихо сказала она, – я просто думала.
– Вот как? – Отыскав ее руку, он поднес ее к губам и перецеловал один за другим каждый пальчик. – Надеюсь, обо мне?
– Тебе и в голову не приходит, что можно думать о чем-нибудь другом? – По ее тону чувствовалось, что она улыбается.
– О чем же еще можно думать? Когда я лежу здесь, рядом? Голый? – насмешливо заявил он. – Такое действительно не может прийти в голову.
Она рассмеялась, перекатилась на бок и, приподнявшись на локте, легла к нему лицом.
– Хочешь знать, о чем я думала?
– Думать в такой момент кажется мне совсем не обязательным занятием, – сказал он, проводя пальцем по краю простыни, едва прикрывавшей ее груди.
– Ну, как хочешь.
И правда, ему меньше всего хотелось сейчас думать. Он легонько коснулся пальцами простыни на ее груди и почувствовал, как под тканью напряглись соски.
– Твоя тетушка считает, что я совершенно не подхожу для тебя, – заметила она небрежным тоном.
– Само собой. Абсолютно не подходишь, – согласился он, наслаждаясь теплом женского тела, проникающим сквозь свежее постельное белье.
– Она уверена, что я испорчу тебе жизнь, – сказала Джудит и, чуть помедлив, добавила: – Она выразила эту мысль другими словами, но смысл их был тем не менее ясен.
– Жду не дождусь, когда ты начнешь портить мне жизнь, – сказал он, целуя ее в плечо.
– Она считает, что ты одержим мною.
Как может женщина быть такой великолепной на вкус?
– Да, я одержим. Целиком и полностью, – пробормотал он, упиваясь сладостью ее плоти.
– Она боится, что я разобью твое сердце.
Он замер. В этот момент ему не хотелось не только думать, но и говорить. Джудит, старавшейся избежать разговора о тем, что произошло между ней и тетей Луизой, удавалось пока отвлечь его внимание самым восхитительным способом. Он неохотно оторвался от своего занятия и вернулся в прежнее положение.