– Тебе не нужно возвращаться в постель, Зак, – сказала она, остановившись перед ним. – Я сама пришла к тебе.
Ему оставалось только смотреть – беспомощно, безмолвно, восхищенно и очарованно, – как она, положив руки ему на плечи, расставила ноги и, сев на него верхом, приняла его в свое тугое, влажное лоно. Зак застонал, выронил панталоны и судорожно обхватил руками ее талию.
– Боже мой, Тэсс, – прошептал Зак, наблюдая за тем, как опустились от удовольствия ее ресницы, когда она начала свое медленное движение по его крепким бедрам. – Ты просто волшебница! – И он начал двигаться в такт ей.
Бесс заметила свою ошибку в тот же момент, когда эти слова сорвались с ее губ. Конечно, Алекс не должен был касаться ее, не должен был узнать, какие чувства испытала она, когда его крепкая ладонь легла на ее руку. Если при каждом его прикосновении она будет вести себя как испуганная куропатка, да еще при этом просить его не делать того или этого…
– О чем ты просишь, Бесс? – тихо спросил Алекс, и под его испытующим взглядом ей захотелось сказать правду.
Теплый ветерок с моря, колыхнувший занавеси из венецианского кружева, принес с собой из сада тяжелый пряный аромат гвоздик и роз. По тонкой свече, стоящей на столе, сползала похожая на желтоватую слезу капля воска. Слуги давно удалились, и воцарившееся молчание накрыло их словно покрывалом.
Неожиданно Бесс отдернула руку и рассмеялась, и эта нарушившая тишину вспышка фальшивого веселья развеяла сложившиеся было между ними доверительные отношения.
– Не беспокойтесь о том, что Зак пренебрегает мной, – бодро и весело сказала она. – Я сделана из более прочного материала, чем вам кажется, и не обижаюсь на то, что вы так много времени провели вдвоем, – добавил она, нагло солгав при этом.
Алекс продолжал молча смотреть на нее. Хорошо очерченные губы были плотно сжаты в недоверчивой гримасе, как будто он понимал, что она лжет, и сожалел об этом. Почему ей все время кажется, что он читает ее мысли?
– Я рад, что вы с юмором воспринимаете все происходящее, и благодарен вам за это, – наконец произнес он с задевшей ее гордость холодной вежливостью. Как он смог понять, что она лжет? На лице Алекса появилась улыбка, такая же искусственная, как и ее, но тем не менее очаровательная. Одной этой улыбкой он, вероятно, завоевывал сердца многих жаждущих любви девиц, наводняющих лондонский рынок невест. Но ей гораздо больше нравилось, когда он улыбался по-другому, тепло и сердечно.
– Почему бы нам не перейти в гостиную? – предложила Бесс, боясь и одновременно желая восстановить прежние дружеские отношения. Может быть, если они будут избегать разговоров о Заке, то дело пойдет лучше? – Если, конечно, вы не желаете выпить портвейна.