– Скорей, скорей, она все вас зовет, только и спрашивает: «Где Ожуоба? Пришел Ожуоба?»
Заслышав шаги, Маже Бассан открьшает глаза:
– Это ты, сын мой?
Рука, иссохшая и дрожащая, как осенний лист, слабым движением указывает на стул. Педро Аршанжо садится, берет эту руку, целует ее. Старуха, собрав последние силы, начинает говорить. Голос ее еле слышен, она путает слова, сбивается на язык йоруба – это ее последнее наставление, прощальный завет.
«Умбре ошире фон ипако то Иженан, был праздник на террейро Иженана. Большой был праздник, праздник Огуна, и много-много людей пришли посмотреть, как Огун будет танцевать. Огун Айяка танцевал как мог лучше, чтоб порадовать свой народ, который устал от страданий. В самый разгар танца к нему подошел сарапебе-гонец и сказал, что видел солдат с ружьями и саблями, они хотят разогнать народ, который пришел на праздник, а террейро сровнять с землей. Они скачут на лошадях, чтобы скорей добраться сюда и всех побить. Огун выслушал гонца – это Ошосси его предупреждал, – пошел в заросли, что были неподалеку, и свистом позвал двух змей, одну другой длиннее и опаснее. Принес и положил обеих на середину комнаты, там они свернулись, подняли головы и глядели на дверь, высовывая ядовитые жала. Потом он продолжал свой танец возле двери, ожидая солдат. Те скоро прискакали, слезли с лошадей и с ходу взялись за сабли и ружья, чтоб устроить побоище. Тогда Огун с порога им и говорит: «Коли пришли с миром, войдите на террейро, потанцуйте на моем празднике. Для друзей сердце мое – мед, а враги пусть остерегутся, для них оно – смертельный яд». И он показал на двух змей, а те так и брызгали ядом, свернувшись в кольцо. Солдаты испугались, но приказ есть приказ, а военный или полицейский приказ – самый строгий и грозный, ослушаться его нельзя. Солдаты пошли на Огуна с ружьями. Огун капе дан межи, дан пелу онибан. Огун позвал змей, и змеи поднялись против солдат. Огун сказал: кто хочет ссоры, тому будет ссора, кто хочет войны, получит войну, змеи будут кусать, убивать ядом, не оставят в живых ни одного солдата. Змеи высунули ядовитые жала, солдаты с воплями вскочили на лошадей и пустились наутек, скоро их и след простыл, потому что Огун, не переставая танцевать, позвал двух змей, Огун капе дан межи, дан пелу онибан».
Педро Аршанжо повторил: «Огун капе дан межи, дан пелу онибан». Старинное заклятье, страшная угроза, накликающая все беды на свете, ворожба, злое колдовство, последний дар богини Ийи. Комиссар городской полиции Педрито Толстяк дал полную свободу банде карателей: врываться на террейро во время праздника, разрушать алтари-пежи, избивать старших и младших жрецов и жриц, хватать и бросать в тюрьму всякого, кто участвует в кандомбле. Я, мол, очищу Баию от этой мерзости. Он отдал строгий приказ полицейским, организовал в помощь им настоящих бандитов – объявил священную войну.