Дэмиен был слишком хорошо знаком с царившими на острове нравами и потому не мог скрыть тревоги при виде оживленных и беспечных пассажиров, спешивших спуститься по сходням и шумно выражавших свое восхищение красотами тропической природы. Допустим, Дэвид и Маргарет Дуглас уже побывали здесь и знают, что их ждет, но касательно остальных… Скольким из них предстояло стать агнцами, уготованными на заклание? Капитан не в силах был отвести взгляд от молодой женщины, крепко стиснувшей тонкую ручку своей маленькой дочки. Эта доверчивая, чувствительная натура наверняка станет легкой добычей для акул в человеческом обличье, населявших остров. А тут еще девочка… Аметист медленно шла за матерью, боязливо озираясь, и снова в душе у Дэмиена против воли шевельнулась смутная тревога: он отлично знал, что ребенок обречен стать сиротой в чужом и враждебном окружении. Удастся ли ей выжить?
В этот миг, словно почувствовав его пристальный взгляд, Аметист подняла голову и посмотрела капитану в лицо с совершенно взрослой ненавистью. Девочка так и не простила ему невольной грубости, допущенной в первый день знакомства. Дэмиен неплохо разбирался в людях и был уверен, что с таким характером она будет ненавидеть его всю оставшуюся жизнь.
Неожиданно на его губах промелькнула легкая улыбка… Да, малышке не откажешь в присутствии духа… Но уже через секунду ему стало не до смеха: убедившись, что мать не заметит ее выходки, Аметист скорчила капитану самую отвратительную рожу. Высунутый на прощание острый розовый язычок не оставил ни малейших сомнений по поводу чувств, испытываемых ею при расставании. Видимо, Дэмиен не сумел сдержать охватившее его возмущение, потому что паршивка задрала нос с самым злорадным видом и гордо отвернулась, следуя за матерью.
— Ах ты, маленькая мерзавка! — пробурчал капитан, в бессильной ярости стиснув кулаки. — Знаешь, что мне тебя не достать! Ладно посмотрим, сколько дерзости в тебе останется через годик-другой, маленькая злючка!
Однако эта угроза не помогла ему справиться со снедавшим его раздражением; напротив, его еще долго не оставляло ощущение какой-то безвозвратной потери.
1779 год
— Тилли, ты несешь несусветную чушь! — Выкрикнувшая эти грубые слова худая тринадцатилетняя девочка моментально пожалела о своей необдуманной вспышке, увидев, каким гневом засверкали темные глаза рослой пышнотелой мулатки. Природа наградила ее округлыми приятными формами и правильными чертами лица, выдававшими смешанное происхождение; густые вьющиеся волосы были убраны в тугой узел на затылке и лишь слегка тронуты ранней сединой. Служанка выглядела очень внушительно и даже осанисто, несмотря на простой наряд из цветастого ситца, обычный на этом острове.