– Письменный столик, – сказала я, открыв панель и продемонстрировав ему гнезда под ручки и склянки с чернилами, вырезанные из палисандра и выложенные внутри перламутром. – Торговцы антиквариатом обожают такие столики, – сказала я. – Они пользовались одинаковой популярностью у домохозяек и генералов на протяжении не одного столетия. Такой столик можно просто сложить и взять с собой в поездку, чтобы прорабатывать планы свержения правительств и революционных заговоров. На каждой остановке в пути люди писали письма, ведь телефонов раньше не было, как и телеграфов. Эта красота, как мне кажется, из Англии и сделана в конце семнадцатого века. Возможно… – Я открыла ящичек, где обычно хранили чистые листы бумаги, и замерла.
Бумаги там не оказалось, зато на меня смотрели с фотографий два лица – мое и Джереми.
– Погоди-ка! – воскликнул Джереми. – Это же мы на пляже! – Мы склонились над фотографиями. – Кто-то сфотографировал нас, а мы даже не знали. – Мне стало не по себе.
У Джереми, видимо, в голове роились те же мысли.
– Похоже, двоюродная бабушка Пенелопа сфотографировала нас исподтишка.
– Я выгляжу как пугало рыжеволосое, – простонала я.
– А я как тощая глазастая швабра, – вымолвил Джереми.
Я перевернула фотографии, чтобы сверить дату. Но с обратной стороны моей фотографии было нацарапано чернилами лишь «Пенни без зубного моста», а на обратной стороне фотографии Джереми – «Музыкант, как и его отец», на что Джереми хмыкнул. Других фотографий в ящике не оказалось. Только визитка из юридической конторы Джереми с адресом и контактными телефонами.
– Джереми, – начала я загадочным голосом, – она как будто знала, что мы придем вместе. Может быть, она хочет, чтобы мы узнали что-то об этом месте и ее жизни? – Чем больше я над этим думала, тем больше мне нравилась эта идея. – Иначе зачем она отдала тебе дом, а мне гараж?
Он посмотрел на меня.
– А Ролло мебель, не забыла? Нет ничего мистического в том, чтобы разделить имущество между кровными родственниками и ничего не оставить правительству, Пенни, – спокойно сказал он. – Не стоит романтизировать ситуацию. Большинство людей просто продают то, что переходит к ним по наследству.
– Фу, – сказала я разочарованно. – Ты же не посмеешь продать эту чудесную виллу?
– Это уж вряд ли, – признался Джереми. – Она замечательная. Интересно, остальное тоже в хорошем состоянии? Пойдем, посмотришь другое имущество, – сказал Джереми и повел меня в другую комнату.
Мы стали давать имена каждой спальне. Первая стала Розовой комнатой из-за розочек на обоях. Следующую мы окрестили Комнатой взятия Бастилии, потому что она была в красно-синих тонах. За ней шла Комната Ренессанса, поменьше размером, там на потолке была плитка, с которой из-за облаков выглядывали купидоны.