– Я и так собиралась все тебе рассказать... – Слова ее утонули в раскатах циничного смеха, но Патриция не сдавалась. – Я не сказала тебе о том, что память возвращается, потому что люблю тебя, – начала она срывающимся голосом. – И я всегда была твоей. А теперь я убедилась, что это чувство взаимно. И никуда тебя уже не отпущу. Ты можешь беситься сколько угодно, унижать меня, втаптывать в грязь... Я остаюсь с тобой и рано или поздно вырву у тебя признание!
Цинично осклабившись, Майлз наградил ее аплодисментами.
– Браво-о! – воскликнул он. – Сыграно превосходно. Зря зарываешь свой талант в землю. Тебе место на сцене – публика будет рыдать от восторга. Да вот беда – со мной этот фокус уже не пройдет. – Глаза его сверкнули. – Ты мне больше не нужна. Ни сейчас, ни потом. Так что лучше собирай вещи и проваливай к своему Жану-Луи. Уверен, он соскучился по роли жертвы в твоих садистских развлечениях, и...
На этот раз рука Патриции устремилась к его лицу без всякого предупреждения, и лишь молниеносная реакция спасла Майлза от увесистой пощечины. Но вслед за этим на него обрушился уже целый град ударов. Он пытался перехватить руки девушки, но та кидалась на него, как дикая кошка, и молотила кулачками с такой неистовой яростью, что он успел заработать несколько хороших синяков, прежде чем смог с ней справиться.
Подтащив к себе, он перебросил ее через плечо, придерживая за икры, чтобы не получить ногой по голове, что, впрочем, никак не спасало его от града тумаков, сыпавшихся на спину. Пинком распахнув дверь, он заковылял со своей ношей по коридору и едва не потерял равновесие по дороге, когда два маленьких кулака более чем чувствительно ткнули его под ребра. Оказавшись в ее комнате, Майлз швырнул Патрицию на постель, но в ту же секунду девушка вскочила и с удвоенной яростью ринулась на него.
После нескольких отчаянных бросков она заметно выдохлась и, чуть прихрамывая, поплелась к постели. Майлз уже собирался выйти и прикрыть за собой дверь, но что-то заставило его оглянуться. Патриция лежала очень тихо, обхватив руками подушку, и плечи ее тихо вздрагивали.
С каменным лицом он неслышно вышел из комнаты.
В эту ночь Майлз даже не пытался заснуть. Сначала он спустился в гостиную, где плеснул себе хорошую порцию неразбавленного виски, но это не помогло.
Как неприкаянный, бродил он по дому, то и дело останавливаясь у любимых картин и пытаясь сосредоточиться на их созерцании, но так и не обрел утешения. Вспомнив об угрозах Патриции сделать их скандал достоянием бульварной прессы, он крепко выругался и стал прикидывать, можно ли избавиться от нее без лишнего шума и огласки..