В шоке Генрих помчался за ним, но опоздал. Сури уже достиг обрыва, и жеребец прыгнул. На какое-то мгновение они словно зависли в воздухе – могучее животное и всадник в плаще, – потом с громким всплеском вошли в серую воду.
Соскочив с седла, Генрих кинулся к краю и склонился над бездной. Человек и лошадь вынырнули на поверхность и теперь барахтались в ледяном море. И в тот момент, когда ситуация перестала казаться Генри безвыходной, когда мелькнула мысль, что маленькая лодка, сброшенная капитаном, успеет подобрать Сури, Генрих увидел блеск лезвия. И расплывающееся пятно крови на воде.
Секундой позже ослабшую лошадь поглотила набежавшая волна, а вместе с ней и седока, припавшего к ее спине.
Генрих выпрямился, смахивая с лица водяную пыль. Все кончилось. Шато-де-Нюи и все с ним связанное окончательно кануло в прошлое. Теперь Генрих может начать жизнь заново.
В Ганлингорне.
Часовня в Ганлингорне утопала в диких розах и жимолости. От их густого аромата, пропитавшего маленькое помещение, у Генриха кружилась голова. Хотя, возможно, она кружилась от ощущения счастья. Он венчался со своей настоящей любовью, единственной женщиной, которую любил и будет любить вечно.
С Дженовой.
Рядом с ним переминался с ноги на ногу Рейнард. Генрих скосил на него глаза и увидел, что он обменивается взглядами с Роной. Они обвенчались на Пасху и сразу после свадьбы Генриха и Дженовы уезжали из Ганлингорна. Они не говорили точно, куда направляются, но, влюбленные друг в друга до безумия, видимо, считали это несущественным.
Алфрик после нападения отца выжил и все еще находился в замке Хиллдаун. Узнав о его ранении, Агета пришла в неистовство и потребовала, чтобы ее доставили к нему. Она выходила его, и, ко всеобщему удивлению, Алфрик и Агета сочетались браком.
Болдессар умер от рук Сури. Так что свою тайну Генрих мог при желании похоронить в себе. Но он сознавал, что не исцелится окончательно до тех пор, пока полностью не очистит совесть. Король Вильгельм вернулся в Англию вскоре после Пасхи, разгневанный известием о коварном заговоре графов. Но к этому времени Ланфранк уже подавил попытку мятежа, так и не охватившего широкие массы.
Генрих рассказал Вильгельму правду о себе. Случилось это как-то поздним вечером за бутылкой доброго французского вина. Вильгельм как будто понял все правильно. К тому же он не мог не простить Генриха, потому что последний помог ему накануне разбить две сотни датчан, прибывших с запозданием оказать поддержку мятежным графам. Так что пока все складывалось хорошо.
В дальней части часовни раздался шепот, привлекший его внимание. Генрих обернулся. К алтарю шел маленький мальчик в тунике и штанах цвета зеленого мха с золотой окантовкой. Приблизившись к Генриху, Раф широко улыбнулся, и его лицо засияло от счастья. Генрих улыбнулся в ответ и подмигнул ребенку, но, когда увидел за его спиной Дженову, наряженную в белый бархат, потерял дар речи.