Уверенность в его взгляде должна была бы придать Джениве силы для сопротивления, но вместо этого ей еще больше захотелось поиграть в эту игру.
— А что, если я потребую штраф за то, что вы поцелуете меня?
— Как-то однообразно, но почему бы и нет? Чем я буду платить? Новыми поцелуями? Что ж, давайте двигаться по кругу удовольствий. Нет, по спирали, как в водовороте…
Испугавшись этого сравнения, Дженива поспешно вырвалась.
— Лучше гинеями.
Маркиз подозрительно взглянул на нее, и все его добродушие вмиг исчезло.
— Не думал, что вы так меркантильны.
Она отступила и холодно посмотрела на него.
— Не вижу причины, почему бы мне не быть такой, тем более что эти гинеи не для меня, а для ребенка.
Заметив, какое раздражение вызвали ее слова, она задрожала, и дрожь, пробежавшая по ее коже, была на этот раз вызвана далеко не удовольствием.
Дженива гордо подняла голову:
— Может быть, я не могу заставить вас признать свою ответственность и позаботиться о Чарли, милорд, но я могу заставить вас обеспечить его деньгами и сделаю это, как только мне представится возможность.
Маркиз внезапно рассмеялся:
— Годится, моя прекрасная амазонка. Гинея за поцелуй. Интересно, сколько потребуется гиней, чтобы содержать ребенка всю его жизнь? Сотня? Тысяча? — Его голос перешел в соблазняющий шепот. — И сколько дней?
У нее пересохло в горле. Ничего удивительного, что он смеется.
— Так мы пришли к соглашению, мисс Смит? Поцелуи, всего лишь поцелуи, подумала Дженива. Она уже не могла отступить и не отступит. Все будет в ее власти.
— Да, милорд. — Она с трудом сумела сглотнуть. Он снова взял ее за руку и притянул к себе.
— Так откроем наш счет!
Каждая клеточка мозга предупреждала Джениву об опасности, но воля ее слабела, и она погружалась в водоворот, где его губы в последний раз что-то прошептали и прижались к ее губам. Она жаждала этого еще с того утреннего поцелуя, и желание все росло во время их горячего спора.
Его опытные, умелые руки блуждали по ее телу, и она делала то же самое. Ее рука скользнула под его камзол, и Дженива с восторгом ощутила жар и твердые линии его груди, бедер и спины. Другой рукой она обхватила его голову, притягивая ее к себе, как будто он мог попытаться освободиться от нее, прежде чем она насладится им.
Много, слишком много времени прошлое тех пор, когда она так целовала мужчину…
Его губы были горячи и искусны, их вкус она помнила с того давнего утра, и уже тогда он казался ей восхитительным. Его губы пробуждали в ней ощущения, которых она не могла и вообразить. Ее тело требовало его, прижимаясь, терлось о его тело, как бы ожидая, что одежда растает, исчезнет и они наконец почувствуют горячую кожу друг друга…