- Если так будет продолжаться, я буду вынужден настаивать, чтобы Сеня2 вернулся в семью. И, кажется, так оно и будет.
Когда он ушел, Верочка сказала:
- Я брошусь с пятого этажа.
Он ответил: - Ну и бросайся!
Она: - Я умру, если ты уйдешь!
Он: - Ну и умирай!
Тогда Вера сказала:
- Я пойду в твою парторганизацию!
И он вернулся!..
Александр Борисович очень доволен.
Мои девочки в смятении: зачем ей муж, вернувшийся под конвоем?
А я почем знаю? Мне жалко ее было, а теперь - нет... К чему я все это рассказываю? К тому, что тетя Фаня, видимо, с завтрашнего дня снова начнет ходить. И мы сможем уехать в Переделкино...
Меня мучает и угнетает, что нет никакого ответа на наше письмо. Оно получено, но ничего не сдвинулось3.
Я думаю: а вдруг моя подпись испортила дело4? Вот тогда я тоже: с пятого этажа и прочее".
1 Тетя Фаня приходила помогать Фриде по хозяйству.
2 Верочкин муж.
3 Очередное наше заявление в защиту Бродского: на этот раз "поручительство".
4 Это было в ту пору, когда начальство уже сильно злобствовало на Фриду за ее запись суда над Бродским.
Письмо это сильно напоминает страницу из какой-нибудь Фридиной повести: та же легкость рассказа, свойственная Фриде как прирожденной беллетристке, та же легкость переходов, тот же юмор, то веселый, то горестный.
Писала она, случалось, письма и совершенно юмористические: письма-шутки, письма-пародии. Привожу одно - к Корнею Ивановичу. В статье об искусстве художественного перево-да, напечатанной в "Литературной газете", он по ошибке выдал работу одной переводчицы за работу другой. Об этом его решила известить Фрида. А так как в своей статье он говорил о необходимости для переводчика изучать богатство родного языка и широко пользоваться синонимами, то она написала свое извещение так:
"Дорогой (высокочтимый, бесценный, неоценимый, безмерно высокий) Корней Иванович!
Мы с восторгом (наслаждением, упоением, без передыху, взахлеб) прочитали (усвоили, заглотали, втемяшили себе в башку) Вашу превосходную (блистательную, на большой палец, великолепную, мировецкую, отменную, лихую) статью, но хотели бы (жаждали, мечтали, имели такую думку, желали бы), чтобы Вы учли (взяли на заметку, благоволили заметить, зарубили себе на носу, намотали на ус), что наша обожаемая (любимая, дражайшая, милая нашему сердцу) Мария Федоровна Лорие никогда (во веки веков, отродясь, с младых ногтей) не переводила (не перелагала, не перевыражала, не перепирала) на язык родных осин (дубов, берез, кленов, развеси-стой клюквы) ни строчки Олдриджа. Это не мешает (не препятствует, не прекословит, не противу-борствует) нашему высокому уважению (культу) Вашей особы (персоны, личности, божьего подобия, образины).