Акилес распечатал пакет. В нем находились чистые льняные салфетки, нитки, иголка, а также маленький пакетик с чем-то очень вонючим.
— Он говорит, из этого вы должны сделать компресс, — продолжал слуга, указывая на пакетик, — и приложить его к ране, после того как наложите на нее швы. И еще он спросил, вытащили вы пулю или нет.
— Пуля прошла навылет, — сказал Роберт. Слуга удовлетворенно кивнул.
— Это очень хорошо. Потому что мистер Беккер сказал: если не вытащили и не сможете этого сделать, то скорее всего умрете.
Закончив свой доклад, Кокран уселся на стул у камина. Пимм проворчал:
— Повсюду рыщут сыщики?.. Терпеть не могу этих пьянчуг! Я не позволю им вмешиваться в мои дела. Но что же все-таки делать?
Он принялся расхаживать по комнате, довольно ловко обходя столики, стулья, комоды и шкафчики. Причем повсюду лежали кипы документов, так что создавалось впечатление, что здесь, на окраине Лондона, собраны все тайны Британской империи.
Отыскав наконец графин с виски и стакан, Пимм налил себе весьма приличную порцию и, расплескивая содержимое стакана, подошел к Роберту.
— Обстоятельства складываются так, что я не смогу вас защитить, — проговорил он. — Вернее, я не смогу защитить ее.
— Тебя никто не просит защищать мисс Саттон, — ответил Роберт (это была его обязанность; ведь забота о безопасности Оливии являлась делом государственной важности).
Майор в смущении потупился. Он вдруг понял, что начал забывать, зачем на самом деле прибыл в Лондон. Да, он забыл о долге… из-за поцелуя!
Взглянув на Пимма, Роберт проговорил:
— Но она же не убила Чамбли. И вообще, мы должны быть ей благодарны — ведь она помещала ему убить меня.
Пимм криво усмехнулся и в очередной раз приложился к стакану.
— Очень жаль, что она не убила Чамбли. Его смерть была бы величайшим благом. К сожалению, многие этого не понимают. И я вовсе не удивлюсь, если ее арестуют по приказу принца-регента. Не исключено, что он и тебя потребует привлечь к суду.
Взглянув на свой почти пустой стакан, Пимм нахмурился. Налив себе еще одну порцию, он глотком осушил стакан. Затем взял другой стакан и, наполнив его, протянул Акилесу — тот все это время возился с раной Роберта и теперь сделал передышку. Роберт же от угощения отказался; он нисколько не сомневался в том, что виски Пимма — из «Семи кругов».
Тут Акилес подошел к нему с иглой в руке и сказал:
— Не бойтесь. — Кивнув на графин, добавил: — Выпейте глоточек, чтобы не думать о том, что я сейчас буду делать.
Роберт посмотрел на иголку, потом взглянул на свою рану. Боль с каждым мгновением усиливалась. И почему-то звучал в ушах голос Оливии: «Я никогда не промахивалась».