Тут из чулана снова раздался голос.
— Выпустите меня! — кричала мисс Саттон. — Немедленно выпустите меня отсюда! Тут кто-то есть!
Последовал истошный вопль, а затем — стук в деревянную перегородку.
— Черт бы побрал этих крыс, — пробормотал Пимм.
— Так она там вместе с крысами? — спросил Роберт. Пимм пожал плечами.
— Уж лучше там, с крысами, чем здесь, с нами.
Роберт, повернувшись к Акилесу, сказал: — Выпусти ее.
Как только дверь открылась, мисс Саттон ворвалась в комнату и заметалась в тусклом свете лампы. В чулане же сидела одна-единственная крыса, в страхе забившаяся в дальний угол. Очевидно, даже крысы побаивались эту женщину.
Оливия тотчас же разразилась гневной речью.
— Как вы смеете запирать меня в этой проклятой норе?! Вы…
Увидев перевязанную руку Роберта, она сразу умолкла и побледнела. Однако тут же взяла себя в руки, подошла к раненому и спросича:
— Кто накладывал повязку?
— Я, мисс, а что? — пробурчал Акилес.
— Это никуда не годится. Так она не будет держаться. Оливия принялась снимать повязку, наложенную Акилесом.
— Позвольте вас спросить… Вам когда-нибудь приходилось перевязывать раны? — осведомился Роберт.
Она кивнула.
— Приходилось, и не раз.
Майор предпочел бы услышать другой ответ.
— Меня вполне устраивает повязка, которую наложил Акилес. — Он ухватил девушку за запястье.
Она на мгновение замерла и посмотрела ему в глаза. Взгляды их встретились, и Роберт тут же почувствовал, что ему хочется верить ей — верить так, как он никогда никому не верил, даже Акилесу и Пимму. Оливия заинтриговала его своим противоречивым характером и своей независимостью — казалось, она сплела вокруг него невидимую сеть, в которой он запутался. В этой женщине было что-то такое, с чем он никогда прежде не сталкивался. «Она — словно огонек, забрезживший вдали в темную безлунную ночь, — подумал Роберт. — В ней и надежда, и пугающая неизвестность».
Очевидно, тоже почувствовав какую-то странную связь, возникшую между ними, Оливия, испугавшись этого ощущения, рывком высвободила руку. Роберт же спросил себя: «Если бы у меня хватило сил удержать ее руку, отпустил бы или нет?» Отбросив нелепые фантазии, майор проговорил;
— У меня бывали и более серьезные ранения. Так что ничего страшного.
Бросив презрительный взгляд на Акилеса, Оливия сказала:
— Ваш слуга перевязал вас так, что вы умрете от заражения. Не волнуйтесь, я знаю, что делаю. Мне не раз приходилось перевязывать раны.
Роберт промолчал. Он вновь поймал себя на мысли о том, что ему очень хочется верить этой женщине — хочется верить, что она не виновна в смерти Орландо.