Уэбб посмотрел в сторону бального зала:
— Если мне не удастся допытаться правды от вас, то придется притащить сюда этого молодого глупца. И вы увидите: кое-чего я добьюсь. Уверен, что он знает, почему вы все это затеяли и почему так хотите остаться в Англии.
Лили схватила Уэбба за руку:
— Оставьте его в покое!
— Слишком поздно, — сказал Уэбб, поворачиваясь к выходу из алькова.
— Оставьте его в покое, Уэбб, — повторила Лили, преграждая ему дорогу.
— Скажите, зачем вы затеяли этот маскарад? Почему вы так не хотите отправиться в Париж?
— Я ничего не затевала.
— Вы лжете, Лили. Я следил за вами, а теперь буду следить и за вашим женихом.
— Я прошу вас: оставьте его в покое.
— Запомните мои слова, Лили. Я буду следить за Адамом и добьюсь от него признания. А если мне это не удастся, я упрячу его в Ньюгейтскую тюрьму, где он будет оставаться до тех пор, пока вы оба не поумнеете.
— Если вы оставите его в покое, — процедила Лили сквозь зубы, — я поеду с вами в Париж. Я больше не доставлю вам хлопот, но при одном условии: не трогайте Адама.
Уэбб посмотрел на руку, вцепившуюся в его рукав. Пальцы Лили были холодными, как лед, и этот холод он ощущал даже сквозь ткань сюртука. Однако глаза ее пылали, и было совершенно очевидно: Лили во что бы то ни стало хочет спасти Адама.
И тут Уэбб, к собственному удивлению, вдруг почувствовал укол ревности. Пришлось напомнить себе: Лили интересует его лишь потому, что она похожа на Аделаиду. И кроме того, он заинтригован ее секретами.
Он пристально взглянул ей в глаза.
Эти сияющие зеленые глаза сейчас смотрели на него с каким-то странным выражением — возможно, с беспокойством. Или Лили чего-то от него ждет?..
Во всяком случае, сейчас в ее взгляде не было обычной враждебности.
Уэбб неожиданно привлек ее к себе, но Лили, тут же догадавшись о его намерениях, попыталась отстраниться. Упершись ладонями в грудь Уэбба, она уклонялась от его настойчивых губ и думала о том, что вот-вот закричит, позовет на помощь, устроит скандал, если он немедленно не отпустит ее. Однако она так и не закричала…
Губы Уэбба впились в ее уста, и вскоре Лили перестала сопротивляться. А потом она обвила руками его шею и, приоткрыв губы, ответила на поцелуй.
И тут Уэбб окончательно убедился в том, что не ошибся: странное поведение Лили — всего лишь маска, скрывавшая подлинную женскую страсть.
Они слились в объятии, и сюртук Уэбба стал почти таким же мокрым, как платье Лили.
Его охватило страстное желание, и он, пытаясь взять себя в руки, мысленно твердил: «Ложь, все это ложь. Лили — лживая женщина!»