Она поняла, что не сводит глаз с чувственного изгиба его губ, и переключила свое внимание на общий вид. Что за человек этот лорд Уиндем, о котором каждый слышал, но никто не знал его близко?
Даже она, отвергнутая высшим светом, знала, что он богат, как король, и ведет такой же таинственный образ жизни, как черный колдун в своей башне. Она не верила слухам о невинных девах, страдающих на чердаке, но опять-таки что она может знать о невинных девах?
Выглядит он достаточно нормально, если считать нормальными уничтожающие темные глаза и железную линию челюсти. Его густые иссиня-черные волосы почти идеально зачесаны назад, придавая суровость лицу, которое иначе можно было бы назвать красивым.
Она восхищалась его приверженностью классическому стилю больше, чем взлохмаченной копной волос – как у Байрона, – какую носило в это время большинство мужчин. Те, кто готов признать любую новую моду, обычно легко поддаются чужому влиянию. Она это знала, сама будучи таким человеком некогда, лет сто назад. Непохоже, чтобы ураган чувств мог захватить лорда Уиндема.
Он поклонился ей. Поклон был корректный, но сдержанный. Она не потрудилась ответить на вежливый жест. Он тоже оставит эти глупости, как только ему станет известна ее репутация.
– Я – леди Алисия Лоуренс, дочь графа Сазерленда. У меня есть информация о готовящемся похищении его величества, принца-регента. Вам это интересно, или мне поискать кого-нибудь другого, кого это волнует?
Стентон почувствовал, как его любопытство угасает. О дьявол! Она – одна из тех, кому заговоры мерещатся за каждым углом. Он имел дело с подобными безумцами, будучи Соколом, но непосредственно к нему и в домашней обстановке такой человек обратился впервые.
И тут возник другой вопрос. Что заставило ее думать, будто затворник маркиз Уиндем заинтересуется этим? Стентону очень захотелось узнать ответ. Кроме того, он старался не быть публично замешанным во что-нибудь, имеющее даже слабое отношение к политике.
Возможно, ему нужно более серьезно отнестись к леди Алисии.
– Вы позволите моему человеку принять вашу шляпку? Рукой в перчатке она коснулась своей густой вуали.
– Я предпочла бы оставить ее.
Он мог бы настаивать, но тогда она задала бы вопрос, на который ему не захотелось бы отвечать.
«Почему?»
У него не было никакого желания объяснять это даже самому себе, потому что ответ на этот вопрос был бы похож на бред сумасшедшего. Как он может сказать этой женщине, что ему нужно увидеть ее лицо, чтобы определить, не лжет ли она? Она спросила бы его, как он сможет узнать это, и он не сумел бы ответить правдиво, потому что и сам не знал, как действует его особый дар. Ему даже не очень хотелось думать об этом, ведь он гордился тем, что он разумный человек. Так оно и было – за исключением этой необычной, странной способности, в которую он верил всем сердцем, потому что она никогда не подводила его.