– Совершенно верно.
Джордж ухмыльнулся, довольный собой.
– Оказывается, память у меня не такая уж дырявая, как я думал. А потом, у меня такое хобби – все вспоминать.
Анна снова медленно повернулась к портрету. Ее тело сковал холод, во рту ощущался привкус пепла. Комната плыла перед глазами, пол под ногами качался. Но портрет Анна видела очень четко.
Элизабет Коулман. Ведь она видела это лицо десяток раз. Однако сейчас Анна узнавала улыбку Джоша, глаза Джоша. Что-то промелькнуло в памяти, еле заметное, чего Анна не могла уловить. И вдруг ее словно пронзило.
Джош Филдинг, сын Джессики. Анна почувствовала, что вот-вот рассмеется, но вызвано это было скорее ее истерическим состоянием.
Джордж распахнул входную дверь и жестом пригласил Джоша войти. Дверь в гостиную была открыта, но Гринли не торопился вести туда гостя. В одном Эдди Бейкер действительно был прав. Иногда кажется, что ты уже все проиграл, но внезапно на помощь приходит леди Удача. Однако он, Джордж Гринли, еще не выиграл. Джордж намеренно шел позади Джоша и в разговоре тщательно подбирал слова.
– Наверное, мне следовало предвидеть твой приезд. Вы, Филдинги, всегда были готовы на все ради этой земли: ложь, мошенничество, кражи, убийства. Да, мне следовало предполагать, что рано или поздно ты явишься сюда. Филдингов никогда ничто не останавливало.
– Пожалуй, вы правы, – согласился Джош. Джордж пристально посмотрел на него:
– Признаюсь, я поначалу был озадачен. Но кто, кроме Филдингов, мог объявить войну великой леди Хартли? Ведь уже несколько поколений Филдингов враждовали с Хартли. И уж наверняка Филдинги не остановились бы перед взрывом нескольких нефтяных вышек ради того, чтобы вернуть себе эти земли.
Джош, продолжавший играть свою роль, спокойно согласился:
– Да, думаю, не остановились бы. Ради такого поместья, как “Три холма”, можно пойти на все. И, как вы верно заметили, любви между нами и Хартли никогда не было.
Буквально за секунду до того, как войти в гостиную, Джош понял, что попал в ловушку. Он не знал, что это за ловушка, кто ее подстроил. Просто внезапно понял. Но было уже поздно.
Когда Джош переступил порог гостиной, время как бы остановилось для него. Джордж Гринли по-прежнему стоял чуть позади, настороженный, но вместе с тем чем-то довольный. Последние лучи заходящего солнца освещали комнату, бросали отблески на полированные столешницы. Над камином в тяжелой раме висел портрет Элизабет Коулман-Филдинг. А под портретом стояла Анна. Лицо ее было белым, невероятно расширенные глаза – темными, неподвижными, как поверхность застывшего горного озера.