Глаза Анны гневно сверкнули, она не удостоила Джоша ответом.
Джош положил руку на стол ладонью вверх, как бы в знак примирения.
– Послушайте, – рассудительно продолжил он. – Я не собираюсь ссориться. Я просто хочу сказать, что слишком уж быстро вы находите виноватого, а, честно говоря, вы и сами во многом виноваты. Ничего бы этого не произошло, если бы вы уделяли больше внимания своим землям и скоту. – Джош сделал паузу. – Вы хотите уволить управляющего? Не мое дело вам мешать. Но подумайте о последствиях: кто-то явно окажется недоволен, многие работники покинут ранчо, а в разгар сезона будет трудно подыскать им замену.
Анна свирепо посмотрела на Джоша:
– Но вы же сами сказали мне, что Большой Джим никуда не годен! А теперь защищаете его.
– Лично я ничего не имею против этого человека. Мне даже по-своему жаль его. – Джош улыбнулся, но улыбка вышла какой-то печальной. – Бывает и такой тип людей. Да, он груб, но именно грубые люди осваивали здешние земли. Новое поколение пытается отодвинуть таких работяг на второй план. И куда же сегодня податься таким парням, как Большой Джим? Что им делать? Все, что они знают, так это лошади и скот. Самолюбие их ущемлено, перспектив никаких. Возможно, поэтому Большой Джим так и разленился. Это нехорошо, но простительно. Если человеку не за что бороться, он теряется, а если у него нет перспективы, то появляется наплевательское отношение ко всему. Когда Джим умрет, никто не станет сожалеть о его смерти. Мне жаль его.
Пока Джош говорил, в нем что-то изменилось, и Анна как бы на мгновение увидела его настоящее лицо. Голос Джоша звучал мягко, взгляд стал задумчивым, как будто он разговаривал сам с собой. И Анна поняла, что Джоша сейчас тревожит не только судьба Большого Джима.
– А будет ли кто-нибудь сожалеть о вашей смерти? – тихо промолвила Анна.
Джош посмотрел на нее, и грустно улыбнулся:
– Может быть.
– Женщина? – осторожно поинтересовалась Анна.
Она поняла, что попала в точку. В глазах Джоша промелькнула боль, но он тут же попытался скрыть ее. Анне стало не по себе. Наверное, он грустит по женщине… и любит ее.
Затем глаза Джоша лукаво сверкнули, губы растянула широкая улыбка, и он признался:
– Да, женщина. Точнее, три женщины. Анна не отводила от него изумленного взгляда.
– Мои сестры. – Джош усмехнулся. – Те самые, которые так испортили меня. Думаю, они будут горевать… может, даже поставят мне скромный памятник.
Анна испытала ничем не объяснимое облегчение и даже какую-то непонятную, глупую радость. Значит, у него есть сестры, он способен проявить жалость к человеку, которого почти не знает, и неплохо разбирается в делах ранчо. За последние полчаса Анна узнала о Джоше значительно больше, чем за все предыдущее время. И все же он по-прежнему оставался для нее загадочной личностью.