– Имоджин, почему?
– Что почему? – спросила она, любовно поглаживая старую кожу.
– Почему вещи, которые ты так любишь, лежат в этой башне? – Его голос дрожал от подавляемого гнева. – Почему, потеряв зрение, ты не окружила себя знакомыми вещами? Почему, Имоджин?
– Ах уж эти «почему». – Она повернула к нему лицо, улыбка стала болезненной. – Потому что это облегчило бы мне жизнь, а Роджер не хотел. Он хотел обескровить меня, чтобы я подчинилась. Он хотел, чтобы я сдалась, и считал, что это, – она обвела рукой комнату, – будет способствовать его победе.
Она села на пол, одной рукой обхватила колени, другой прижала к груди книгу и стала раскачиваться из стороны в сторону.
– Каждый раз, когда он приезжает, он говорит мне об этих вещах, говорит, как до них добраться. И уезжает с сознанием, что эти сведения прожигают мне мозг. Иногда он что-нибудь приносит для освежения памяти, дает подержать, а потом опять уносит, говоря, что я их получу, если…
– Если что? – Роберт отвлеченно подумал: странно, что он может казаться спокойным, когда все в нем взывает к мести и насилию.
Но пока не время. Это удовольствие может подождать, сейчас ему нужна информация. Информация, которую Имоджин держит в себе и не выдает. Он видел, что она ушла от него в ту область памяти, куда ему не было доступа. Страх потерять ее, отдав демонам темноты, подтолкнул к действиям. Он выдернул книгу у нее из рук, бросил на пол, схватил Имоджин за плечи и потряс.
– Если что? Скажи мне, Имоджин!
Она положила руки ему на плечи. Под туникой чувствовались железные мускулы. Какой он сильный, благоговейно подумала она, но его сила не пугает, она кажется защитой. Ей вдруг отчаянно захотелось его защиты, захотелось спрятаться за его спиной и никогда уже не оставаться одной в темноте.
– Поцелуй меня, – хриплым шепотом сказала она, удивив его и себя. Наступила звенящая тишина.
Роберт не двигался, и Имоджин сама поцеловала его в сжатые губы и тут же с разочарованием поняла, что этого ей мало. Она прильнула к нему и поцеловала смелее, и только когда язычок порхнул по его губам, Роберт со стоном прижал ее к себе и поцеловал в ответ.
Она погладила его по рукам и широким плечам и опять поняла, что этого мало. Повела руки вниз, играя его мускулами, которые хотелось потрогать ближе, кожа к коже. Она неловко подергала тунику.
Он оторвал губы от ее рта и посмотрел в пылающее лицо.
– Ты этого хочешь? – спросил он свирепо, но она услышала только нежность и заботу. Они сводили ее с ума.
Она собиралась отдаться его ласкам и тому невыразимому счастью, которое, как говорил ей инстинкт, они принесут. В башне, построенной для ее мучений, она собиралась раз и навсегда разрушить память о том, как Роджер измывался над ее душой. Горькие воспоминания о мучениях должны были сменить очищающие воспоминания о мужчине, который угрюмо ждет ее разрешения сделать то, чего хотят они оба, стать ее мужем.