– Я решил, что если и приду на похороны, то только чтобы плюнуть на его могилу!
Фраза хлестнула Винсена, как пощечина, он резко вскочил.
– Я запрещаю тебе…
– Как бы не так, – даже не пошевелившись, возразил Ален. – Ты сам нашел меня здесь. Ты хотел объяснений, ты их получил. Тебе они не нравятся? Твое дело. Теперь мой отец оказался не просто жалким типом, а какой-то тварью. Но он все равно мой отец, и никто не посмеет хвалиться, что пристрелил его, как собаку. То, что терпят Мари и Готье, я не стерплю!
Случилось самое плохое: они стояли друг против друга, как враги, и не было никакой возможности повернуть все вспять.
– Думаю, все сказано, – обрубил Винсен.
Он развернулся и зашагал вниз между рядами оливок; из-под его ног катились камешки.
Поставив тяжелый поднос на маленький дамский столик, Мари раздвинула занавески и налила кофе.
– Как ты спала, бабушка? Дождь тебя ночью не разбудил? А сегодня отличная погода…
Поднявшись с подушки, Клара провела рукой по волосам.
– Ужасная ночь. Я уснула только на рассвете, когда гроза стихла.
– Но… твое снотворное?
– С ним покончено. Я выбросила пузырек.
– Готье рассердится.
– Это еще почему? В моем возрасте вредно много спать. Зато сегодня я не такая вялая. Спасибо, что принесла мне завтрак…
Мари протянула ей чашку, Клара натянуто улыбнулась ей.
– Не люблю, когда меня застают в кровати. Наверное, я похожа на старую сову. А при солнечном свете ничего не скроешь.
– Задернуть шторы?
– Нет! Не надо…
Опустив глаза, Клара пила кофе, а Мари внимательно смотрела на нее.
– Отличный кофе. Налей еще немного. И не надо на меня так смотреть. Я не больна. Я просто старая, усталая, глубоко несчастная женщина.
Эти слова смутили Мари, и она глубоко вздохнула.
– Вечерним рейсом я улетаю в Париж: завтра утром надо быть в конторе. У компаньонов Шарля наверняка возникнут вопросы, и отвечать на них буду я.
– Ты обсудила это с Винсеном и Даниэлем?
– Пока нет, сейчас поговорю.
– Нет, – покачала головой Клара. – Подожди немного. Если к завтраку спустятся все, то лучше устроим семейный совет. Я выскажу свое мнение, а потом делайте, что хотите.
Голос ее не дрожал, глаза не были заплаканы, а плечи были расправлены. Мари в порыве нежности поцеловала бабушку. Клара сжала внучку в своих объятиях, и та не заметила глубокого отчаяния, мелькнувшего на ее лице. Когда Мари выпрямилась, Клара уже овладела собой и деловито протягивала ей пустую чашку.
– Но ведь его больше нет! Ты не должен соглашаться!
Стоя возле туалетного столика, Магали все больше распалялась. У нее страшно болела голова – вчера за столом она слишком усердно перемешивала вина, – и она совершенно не понимала упорства мужа. В волнении она уронила на пол поясок от пеньюара, но не обратила на это никакого внимания.