— Видите ли, — сказал он наконец. — Я верю, что эта девчонка убила его. Но, если даже предположить, что это не так... Мой сын был никчемным человеком и тот, кто его убил, лишь совершил благое дело. Что будет дальше, меня совершенно не волнует. Я не верю в бога, а тем более в доказательства. Скажу больше: Джона Ковача нанял я.
У меня, вероятно, был настолько ошарашенный вид, что посмотрев на меня он не смог удержаться от улыбки.
— Да, да, мой сын был негодяем и его убийство избавило этот мир от еще одного подонка.
Он на мгновение умолк, потом продолжил:
— Вы, насколько я понимаю, друг этой девочки? Так?
— Да.
— Так вот вам не стоит беспокоиться. Она получит не более пяти лет. Ведь ее обвиняют в убийстве из ревности. А Ковач такой человек, что может даже доказать, что это было лишь превышение пределов допусти мой самообороны. Тогда она вообще отделается пустяка ми. Не надо ворошить этого дела. Для девочки это будет даже лучше.
Я дрожал от еле сдерживаемой ярости.
— Почему вы считаете собственного сына негодяем? — как можно любезнее спросил я.
Взгляд его стал жестким и колючим.
— Это не ваше дело, — ответил он, потом добавил. — Для вас и мисс Керью будет лучше, если вы оставите свои занятия сыском и предоставите вести дело полиции. — В его голосе слышалась плохо скрытая у роза.
Я ухмыльнулся прямо в его сытую физиономию и сказал:
— Запомните одно: все мы смертны, и в этом отношении наши с вами жизни так же похожи, как те пули в обойме пистолета, от которых зависит, умрем мы или нет.
Я вышел и хлопнул дверью.
Лакей уже меня не сопровождал и до машины я добрался в гордом одиночестве. Я сел в нее, развернулся и поехал обратно.
Во мне бушевала ярость на этого самодовольного тупицу. О, я прекрасно понимал его. Его, как нельзя лучше, устраивало убийство из ревности. Ведь в этом случае, никто не будет копаться в бурном прошлом его сына. Никто не сможет извлечь на свет божий грязь, которая всегда сопровождает различного рода пороки и извращения. Вполне вероятно, что Д'Эссен боялся, что на свет могут извлечь что-то связанное и с ним самим. Господи, сколько же грязи может находится в стенах таких белоснежных сооружений в стиле ренесанса, спрятанных в густой зелени деревьев, за высокой оградой, возле которой день и ночь стоят вооруженные до зубов охранники.
Я сплюнул через опущенное стекло и посмотрел вперед. Навстречу мне от озера шла молодая женщина в купальном костюме. Ее мокрые волосы были рассыпаны по плечам, а в руках она держала красный купальник и полотенце.
Я остановил машину в нескольких метрах от нее. Распахнув дверцу, я сказал: