— Papyri, — словно сквозь зубы произнес мелодичный голос. — Единственное число — papyrus. Множественное — papyri. Латинское слово, происходит от древнегреческого. Это бумага, сделанная не из риса, сэр, а из тростника, произрастающего в здешних краях. Более того, предметы, о которых вы упоминаете — не «штуковины», а очень ценные древние документы. — Она замолчала и затем более мягким, удивленным тоном спросила: — Вы говорите, Трифена? Вы имеете в виду Трифену Сондерс?
— Да, мою кузину, ту, чей конек — эти забавные письмена в картинках.
— Иероглифы, — сказала леди. — Дешифровка которых… Да, ладно. Я не сомневаюсь, что объяснять вам их важность — пустая трата времени и сил.
Она резко повернулась, сопровождаемая восхитительным шелестом шелка, и пошла к выходу. Мистер Бичи поспешил следом за ней.
— Мадам, прошу прощения, что задержал вас в этом неприятном месте, естественно, вы недовольны. Однако я вынужден попросить вас вспомнить…
— Этот человек, — сказала Дафна, понизив голос, недостаточно громко, чтобы Руперт мог расслышать, — идиот.
— Да, мадам, но это все, что мы имеем.
— Может быть, я глуп, — вмешался Руперт, — но неотразимо привлекателен.
— Боже мой, он еще и чудовищно самоуверен, — проворчала Дафна.
— И будучи большим глупым волом, — продолжал он, — могу быть на удивление послушным.
Она остановилась и обратилась к мистеру Бичи:
— Вы уверены, что больше никого нет?
— На всем расстоянии отсюда до Филе.
«Должно быть, до Филе далековато, иначе эта леди не стала бы искать помощи в темницах Каира», — подумал Руперт.
— К тому же я и силен, как вол, — ободряюще добавил он. — Я могу одной рукой поднять вас, а другой вашу служанку.
— Он сохраняет бодрость духа, мадам, — сказал расстроенный мистер Бичи, — мы должны это признать. Разве это не удивительно, ведь он находится в таком ужасном месте?
В подтверждение Руперт принялся насвистывать.
— Очевидно, он не знает лучшего, — заметила Дафна.
— В данных обстоятельствах бесстрашие — большое достоинство, — продолжал мистер Бичи. — Турки это уважают.
Леди что-то тихо сказала. Затем, повернувшись к турку, который привел их сюда — важной персоне, если судить по его огромному тюрбану, — она что-то сказала на одном из этих непостижимых восточных языков. Турок в тюрбане энергично зацокал языком. Она сказала что-то еще. Казалось, это расстроило его. Разговор продолжался.
— Что она говорит? — спросил Руперт. Мистер Бичи ответил, что они изъясняются слишком быстро и он не понимает. Служанка подошла поближе к Руперту: — Моя хозяйка торгуется с ним. Мне жаль, что вы так несообразительны. Когда мы пришли, она была готова заплатить почти полную цену, а теперь говорит, что вы не стоите и половины. — В самом деле? А сколько они запросили?