— Со всеми взятками набегает триста кошельков, — сказала служанка. — Белая рабыня, самая дорогая рабыня, стоит всего двести.
— Полагаю, ты не знаешь, триста кошельков — это сколько в фунтах, шиллингах и пенсах? — сказал Руперт.
— Это больше двух тысяч английских фунтов. Руперт тихонько присвистнул:
— Это действительно дороговато.
— Вот это она и объясняет шейху, — подтвердила служанка. — Она говорит, что от вас мало пользы. Она говорит, что ваша голова на пике была бы хорошим развлечением для каирцев, что другого применения для нее она не видит. Она говорит, что лордов в Англии не меньше, чем шейхов в Египте. Она говорит, что только старший сын лорда представляет какую-то ценность, а вы один из младших. Она говорит, что ваш отец отослал вас сюда потому, что вы слабоумный.
— Поразительно, — рассмеялся Руперт. — А ведь мы только что встретились, и к тому же в темноте. Поразительно умная женщина!
Турок в тюрбане разгорячился. Леди пожала плечами и направилась к выходу.
Цена за освобождение была баснословной, ни один человек, будучи в здравом уме, столько бы не заплатил, включая лорда Харгейта. Но все равно Руперт почувствовал разочарование.
Поиски ее брата могли бы оказаться интересным занятием. Куда интереснее, чем копаться в песке в поисках каменных обломков, и намного приятнее, чем вырывать папирусы из рук вцепившихся в них древних трупов. Да, он знал, как они правильно называются. Карсингтон не просто слышал это слово, а слышал его тысячу раз из уст Трифены. Он притворился, что не знает, только чтобы услышать, что скажет миссис Пембрук, — этот разговор его очень позабавил.
А теперь он, может быть, так никогда и не узнает, как она выглядит.
Служанка ушла вместе с хозяйкой. Мистер Бичи в отчаянии вскинул руки и последовал за ними. Руперт провожал взглядом высокую женскую фигуру, пока мрак не поглотил ее. Но вот человек в тюрбане что-то крикнул. Из темноты появилась миссис Пембрук, и сердце Руперта хотя и слабо, но все же дрогнуло.
Дафна не стала дожидаться освобождения мистера Карсингтона. Договорившись о цене, она предоставила мистеру Бичи разобраться со всеми деталями и распределить взятки — бакшиш, смазочное масло всех сделок в Оттоманской империи.
Ей не терпелось выбраться на воздух. Дафна ругала себя за то, что так долго торговалась с шейхом. Но, обнаружив, на какого болвана она возлагала надежды, а затем, выслушав грубого чинушу, который, вероятно, не мог даже написать свое имя… она пришла в бешенство.
Ее брат попал в беду, похищен, страдает, возможно, погиб — а все мужчины, с которыми она до сих пор сталкивалась, не принимают ее всерьез, смеются над ней или пытаются помешать. От отчаяния Дафна готова была расплакаться. Но больше всего ей хотелось убежать от этой вонючей ямы и всех этих бесчувственных людей. Она не могла надышаться горячим воздухом пустыни, когда наконец вышла из дверей крепости на дневной свет.