— А где будет работать миссис Толли? — Доктор Пальмиенто обратился к миссис Лав, продолжая смотреть в глаза Саре. Той пришлось отвести взгляд.
— В третьем отделении, — ответила миссис Лав.
— Ага! — Радость доктора показалась Саре чрезмерной, но, возможно, человек просто очень любит свою работу. — Должно быть, вы очень опытная медсестра, миссис Толли. Джойс не каждому доверила бы третье отделение.
Сара улыбнулась старшей медсестре.
— Благодарю вас за доверие, — сказала она.
— Я решила, что миссис Толли нам подойдет, потому что она хочет учиться и имеет опыт работы в операционной.
— Не совсем так, — быстро вмешалась Сара. — Я не бывала в операционной со времени учебы в школе медсестер. — Она не хотела ассистировать на лоботомии.
Они как будто и не услышали слабый протест.
— Я большей частью работаю именно в третьем отделении, — сказал доктор Пальмиенто, — там находятся наиболее серьезные наши пациенты.
— Я много хорошего слышала о вас и вашей работе, — Сара надеялась, что в ее словах нет такого неумеренного восхищения, как у Джойс Лав.
Пальмиенто с улыбкой кивнул и положил руку на плечо Сары.
— Вы отлично впишетесь в нашу команду, — объявил он.
Когда они снова оказались в коридоре, миссис Лав обратилась к Саре:
— Правда, он удивительный?
— Доктор Пальмиенто, несомненно, живет своей работой, — осторожно ответила Сара, все еще не оправившись от того смешанного впечатления, которое произвел на нее известный врач.
Он доктор, а не пациент, напомнила она себе. Признанный всей страной психиатр. Она имеет большой опыт, но все же не следует столь однозначно судить о людях по выражению их глаз!
Первая неделя работы в «Сент-Маргарет» прошла достаточно гладко. Сара ухаживала всего за двумя пациентками. Обе страдали от депрессии. Саре они показались симпатичными. Она твердо верила, что дружеские отношения между пациентом и тем, кто за ним ухаживает, — это залог быстрейшего выздоровления. Она часто разговаривала с пациентками и даже обнимала их, если их надо было утешить.
В конце недели поступила новая пациентка по имени Карен. Саре поручили ухаживать и за ней тоже. Сорокалетняя женщина, мать троих детей и жена политического деятеля, она не произнесла ни слова за последние шесть лет. Сара впервые столкнулась с таким упорным мутизмом. Муж Карен утверждал, что не помнит ничего такого, что могло бы спровоцировать это состояние жены. Просто однажды весной Карен перестала разговаривать, и все. Она не говорила ни с ним, ни с детьми, ни с соседями. Она даже перестала петь в церковном хоре, где солировала десять лет.