– Конечно, конечно… – по-прежнему волнуясь, заговорила девушка, растерянно бегая глазами по участникам оперативной группы. Увидев среди них Бирюкова, словно обрадовалась. – Сейчас я по порядку. В общем… вот при этом товарище, – она показала на Антона, – заведующий попросил меня сходить к Марии Степановне и узнать, почему она не появляется на работе. Подхожу к калитке, позвонила. Малыш – это собаку Крохиных так зовут – молчит. Никто не открывает. Мне показалось странным. Обычно только до звонка дотронешься – собака лаем изводится, а тут молчит… Толкнула калитку, она открыта. Громко позвала – молчание. Тогда я прошла в дом. Двери все открыты, а никого нет. До этого я несколько раз бывала у Крохиных. Знаю, что Мария Степановна, когда дома, большую часть времени проводит в кухне. И в этот раз я почему-то решила, что она там. Спустилась туда – кухня у них в полуподвале. Свет горит, хотя день уже вовсю. Заглянула в ванную, а там… Мария Степановна… – девушка, будто задохнувшись, потерла горло. – Как выбежала из дома, не помню…
Пригласив понятых, оперативная группа приступила к работе. Крохина повесилась на тонком шнуре, который хозяйки обычно применяют для сушки белья. Один конец шнура был привязан к трубе отопления, проходящей под самым потолком ванной комнаты. Помогая Борису Медникову и эксперту-криминалисту Семенову вынимать тело Крохиной из петли, Бирюков обратил внимание на необычную легкость, хотя, в общем-то, нельзя было сказать, что Крохина была чрезмерно худа. И еще Антону бросилось в глаза, что лицо мертвой Крохиной было таким же, как и у живой, – отчужденно-замкнутым, усталым. На ее шее резко выделялась сизо-черная полоса, видимо, оставленная петлей при удушье.
Когда Медников начал осматривать вынутый из петли труп, а эксперт-криминалист сосредоточенно стал разглядывать бельевой шнур, Антон оказался вроде бы без дела. Прокурор вполголоса давал указания следователю Пете Лимакину. Понятые – две женщины, соседки Крохиных, и присутствующая в качестве свидетеля блондинка из сберкассы, стояли неподвижно, боясь буквально сдвинуться с места. Стараясь ни к чему не притрагиваться, Антон прошел в кухню. Вчера он заходил сюда вместе с Крохиным и, помнится, обратил внимание на безупречный порядок. Сейчас же здесь был полный разгром: посудный шкаф отодвинут от стены, дверца плиты открыта, возле поддувала – гора золы, облицовочные кафельные плитки на стенах во многих местах расколоты, как будто стены пытались долбить, возле шкафа, в углу, валялись пустые поллитровка и четушка. На кухонном столе лежал тетрадный листок, придавленный ученической синенькой ручкой с шариковым стержнем. Подошел прокурор и рядом с Антоном склонился над листком.