— Этот Старик боцман все наврал! — сердито бросил Хенке и приказал: — Спроси, Шакун, все ли на судне были здоровы?
Пока Шакун переводил, Борщенко лихорадочно соображал: «Неужели Кузьмич нагородил о Рынине всю эту ахинею из желания запутать гестаповцев? Но так он может закопать Рынина в могилу…»
— На судне все были здоровы! — четко ответил Борщенко, а затем, как бы сомневаясь, неуверенно добавил: — Иногда только старый боцман заговаривался… Но это у него быстро проходило. Вообще он здоров…
— Ага! — довольно воскликнул Хенке. — Я сразу раскусил, что старик заговаривается. Но тут его быстро приведут к разуму!… Спроси, Шакун, известно ли ему, не занимался ли доктор Рынин каким-нибудь строительством?
— Об этом на судне никаких разговоров не было.
Гестаповец разочарованно поджал губы.
— Жаль. Тебе это надо бы знать.
— Мне это было ни к чему.
— Ну ладно. О Рынине мы еще выясним…
Гестаповец задумался: «А этот агент с судна как будто ценный тип. Сразу пролил свет на неудачи сегодняшних допросов…»
— Спроси, Шакун, как он хочет; вернуться под конвоем в камеру, как бы с допроса, или остаться с нами?
— Павел! Как тебе лучше: остаться у нас или вернуться под конвоем туда?
— Мне надо туда! Мне надо быть там!
— Он должен быть там! — перевел Шакун.
— А зачем ему надо туда? — продолжал спрашивать Хенке.
— Павел, за каким чертом тебе туда нужно?
— У меня там есть свои люди… — объяснил Борщенко.
— И много? — спросил Хенке, выслушав Шакуна.
— Трое! — продолжал импровизировать Борщенко.
— Ага, это хорошо. Вернись туда и дай им задание срочно выявить, кто из русских работал на строительстве метро… Заодно пусть заметят и тех, кто работал в шахтах… Понял?
— Чего здесь непонятного? Все ясно! — подтвердил Борщенко. — В Москве и Ленинграде — на метро; в Донбассе и Кузбассе — на шахтах. Яснее ясного!
— Ну, вот и хорошо! А теперь, Шакун, можешь пройти с ним в буфет и угостить хорошенько… Потом пусть его доставят обратно в камеру под конвоем, как всех… Мы его через три дня вызовем… Будет работать у нас!
Шакун и Борщенко уединились в буфете. Перед ними стояли еда и вино.
Шакун мало ел, время от времени потирая распухшую скулу, и много пил не пьянея — и говорил, говорил…
— Угощайся! Ты, кажется, любил пожрать!… Я тут на хорошем счету… И заработок приличный… Но в команде охранников из наших я один! Хорошо, что теперь вместе будем… А то — язык наломал: не с кем душу отвести по-русски… С пленными не разговоришься… Того и гляди — прихлопнут…
— А что здесь такое? — спросил Борщенко.
— Ты разве не знаешь?
— Откуда мне знать. Я ведь попал сюда этой ночью и случайно…