Уже сильно перевалило за полдень, когда они, наконец, достигли места, где Питер собирался разбить лагерь. Это была чистая, ровная поляна. Сквозь листву окружающих ее деревьев проглядывали отлогие вершины гор. Неподалеку струился родник, пробившийся сквозь черную почву и радостно журчащий оттого, что вырвался на свободу.
– Чудесно! – восторженно отметила Сьюзан.
– Я знал, что вам здесь понравится.
– Вам уже знакомо это место?
– Да.
Андреа огляделась разочарованно.
– Какая жуткая тишина, – сказала она.
Питер вскипятил воду в походном котелке, и они перекусили холодными консервами.
– Сегодня вечером у нас будет горячая пища, – пообещал он. – А пока я хочу воспользоваться светлым временем суток, чтобы собрать несколько образцов. Кто-нибудь из вас, девочки, пойдет со мной?
Андреа тут же отказалась.
А Сьюзан в то же мгновение сказала:
– Да.
– Конечно, иди, Сьюзан, – настояла Андреа. – Мне это надоело. К счастью, я взяла с собой интересную книгу. Если Питер повесит гамак, я проведу оставшуюся часть дня за чтением.
Пока Питер укреплял полотнище гамака между двумя подходящими деревьями, Сьюзан сполоснула грязную посуду в ручейке.
Андреа уютно устраивалась в гамаке со своим романом, а Сьюзан переоделась в слаксы и резиновые сапоги.
Потом они с Питером спустились в долину, и Сьюзан, которой казалось, что это прелестное местечко, но вряд ли подходящее для сбора диких цветов, была просто поражена. «Эти цветы Австралии, – подумала она, – не выставляют себя напоказ, но, когда их найдешь, поражают оригинальностью и очарованием». Под скалистыми уступами прятались клематис, похожий на свадебный венок невесты, бархатцы, дикая фиалка и множество других с впечатляющими ботаническими названиями, которые Сьюзан не могла запомнить.
Когда они возвращались назад, Питер внезапно схватил ее за руку:
– Слышите!?
До нее донеслось вступление на высокой ноте: «Шир-вит, шир-вит», а затем несколько раскатистых трелей, за которыми последовала журчащая, вибрирующая музыка.
– Ваш соловей никогда так не споет, – сказал он.
– Кто это?
– Свистун руфус. Говорят, любой шум заставляет его замолчать. Сейчас я хлопну в ладоши, и мы проверим, так ли это.
Питер осторожно соединил ладони своих сильных рук. В то же мгновение великолепная песня замолкла. Они немало времени провели, хлопая в ладоши и прислушиваясь, так что уже немного стемнело, когда они вернулись.
Андреа мрачно взглянула на них. Питер заметил, что она могла бы за это время поставить котелок на огонь. Но Андреа снова вернулась в свой гамак, горько сетуя каждую минуту на москитов.