– Я ждал хоть какой-нибудь искры света, чтобы увидеть твои волосы. – Его пальцы зарылись в них, перебирая нежные золотые пряди. – Иисусе! Девушка, я искал тебя, как безумный, с того момента, как армия повернула на восток. Я надеялся, что тамплиер будет искать гостиницу. Два дня! Не могу поверить, что нашел тебя!
– Ты всегда меня находишь.
Идэйн скользнула под его влажный плащ, ее руки блуждали по его телу, натыкаясь на кольчугу. Она чувствовала запах мужского пота и лошадей.
На этот раз, напомнила себе Идэйн, ей не пришлось прибегать к зову, чтобы он пришел: в этом не было необходимости. Новость о его помолвке положила всему конец. И все же Идэйн еще не решила, что сказать ему о причине своего возвращения в Сен-Сюльпис.
А он даже и не думал об этом. Он был Магнусом, возвышавшимся над ней, как башня – сильным, неукротимым, полным страсти и желающим только того, что она могла ему дать. Он держал ее лицо в своих холодных, слегка дрожащих ладонях и осыпал поцелуями ее нос, веки, губы, пока она не начала от них задыхаться.
– Бог мне судья, как ты прекрасна! – шептал он. – Ах, Идэйн, ты мое сердце, моя душа, моя любовь. Как я мог отпустить тебя, не попрощавшись? Как я мог не заняться с тобой любовью, чтобы запомнить на всю жизнь? Я бы умер тысячью смертей. И как ты могла покинуть Честер, – сказал он, повышая голос, – оставив мне всего лишь слово, которое мне и передала эта толстая женщина, жена коменданта? Хотела, чтобы я знал, что тебя возвращают в монастырь? И ничего больше?
Идэйн прижималась к нему. Все было не так, все было неверно. Она не знала, чего ждала. Она была полна безумной радости, похожего на бред ощущения счастья, что он оказался здесь, обнимал и целовал ее. Только Магнус был способен найти ее в местности, полной передвигающихся войск.
Но он сказал, что мчался из Честера, только чтобы заняться с нею на прощание любовью, чтобы он мог запомнить это на всю жизнь. Это его слова. Что он хотел переспать с ней в последний раз.
Она сделала попытку оттолкнуть его, но Магнус держал ее крепко. Рука его перебирала пряди ее волос, он нежно гладил ими себя по щеке и бормотал, что им следует уединиться куда-нибудь, где они будут одни.
Идэйн ненавидела эту лихорадку в крови, это быстро поднимавшееся в ней обжигающее желание, столь же бурное, как и его собственное. Он был помолвлен, а значит, потерян для нее навсегда.
Она оттолкнула его, когда Магнус попытался расшнуровать корсаж ее платья.
– Боже милостивый, – прошептала она, – ты хочешь взять меня прямо здесь? Здесь, под деревьями, на гостиничном дворе?