Он вспрыгнул на помост и схватил накидку Сары.
– Хватит ломаться, глупая потаскуха. Пора поработать на спине. – Он дернул так сильно, что Франческа, потеряв равновесие, повалилась на бок, и не успела опомниться, как он оседлал ее.
– Вот так, моя дорогая! – Ослепленный желанием овладеть ею, он не заметил, как к нему подкрался Алекс. – Давай-ка на спинку и раздвинь ножки... а-а-а... – Это Алекс обхватил Кардстона рукой за шею и так дернул, что тот свалился с дрожавшей Франчески.
– Жаба уродливая. Недоносок, скотина, – бормотал Алекс, швырнув Кардстона на пол, – сучье отродье... – Он словно обезумел от ярости, выплеснувшейся откуда-то из самой глубины души; он стал душить Кардстона, бить его головой об пол и никак не мог остановиться.
Его пытались оттащить от Кардстона, но он мертвой хваткой вцепился ему в горло. Мысль о том, что Кардстон, голый, пыхтя вонзается в лоно Сары... что его пухлые руки касаются ее... а его губы впиваются в ее губы, привела Алекса в бешенство, перед глазами поплыл красный туман... ему захотелось убить этого подонка. Потом вдруг он понял, что Сары нет на помосте, и лишь тогда разжал пальцы и позволил Крукендену оттащить его.
Они оставили Кардстона на полу, хватающегося за горло и изрыгающего проклятия.
– Овладей он ею, ему бы не жить, – хрипло произнес Алекс. – Я даже не знаю, проживет ли он ночь, потому что он осмелился прикоснуться к ней. Это вам не какая-нибудь гулящая девка, а вы, ослы, вели себя, словно возбужденные гориллы во время выступления, которое для нее является священным действом.
Ему понравилось, как это прозвучало. Но, судя по их лицам, никто ему не поверил.
– Не пудри нам мозги, Алекс, – без обиняков заявил Крукенден. – Можешь морочить голову другим, пытаясь выдать эту девку за монахиню. Но нас не проведешь. Нам была предложена аппетитная штучка, и все правильно истолковали приглашение. Да, черт побери! Кардстон сказал, что в Европе мужчины проходу ей не давали, и она имела их одного за другим.
– Пока она не вышла замуж за Уильяма, – напомнил им Алекс, когда Хэнском помогал Кардстону подняться с пола.
– Она потаскуха, – проворчал Кардстон, все еще потирая горло. – И всегда была потаскухой. Я слышал об этом, когда ездил в Европу.
– Она вдова и глубоко предана своим священным ритуальным танцам, – нравоучительно заметил Алекс.
– Да будет тебе чушь молоть, – возразил Кардстон. – Убери ее отсюда. Она мне надоела. Напрасная трата моих денег и времени. Так, мне срочно нужно утешиться с какой-нибудь шлюшкой. Кто-нибудь идет со мной? – И он вышел из комнаты.