Это было последнее письмо, которое получила Джанет, и март уже подходил к концу. В Плине со дня на день ожидали возвращения «Фрэнсис Хоуп» Теперь Джанет каждый вечер поднималась к развалинам Замка и, заслонив рукой глаза от солнца, ждала, не появится ли на горизонте белый парус.
Иногда с ней приходила Лиззи или, если выдавалось свободное время, один из мальчиков, а однажды рядом с женой стоял Томас, горделиво разглядывая море в подзорную трубу, купленную специально для этого случая.
Девятого апреля Джанет, чувствуя тяжесть на сердце, поднялась на вершину холма и два часа простояла у развалин стены; восточный ветер развевал ее волосы и юбки, далеко внизу разбивались о скалы зеленые волны с белыми барашками.
Это означало, что из-за встречного ветра кораблю будет нелегко подойти к Плину. Она все ждала и ждала, но вот солнце, подобно гонимому ветром огненному шару, скрылось за слоистыми облаками, над трубами закурился дым, в домах зажглись лампы, и сумерки сгустились над Плином, скрыв море от ее глаз.
«Фрэнсис Хоуп» так и не пришла. Тогда Джанет повернулась спиной к морю и стала спускаться по крутому холму туда, где вдоль сточных канав, вынюхивая пищу, бегали собаки, шумно играли дети, а в дверях домов стояли мирные, довольные своим уделом люди без лишнего бремени на плечах и морщинок под глазами.
В Доме под Плющом через занавеси пробивался свет, над трубой вился дым. Муж и дети ждали ее, стол был накрыт к ужину.
На стене тикали часы, все было как всегда. Она смотрела на их славные, счастливые лица, слушала беззаботные разговоры, в которых не было и тени беспокойства.
«Они мои, – думала она, – а я их. Но сердце мое заключено в недрах раскачиваемого волнами корабля, а мысли целиком принадлежат моему любимому».
Вечер кончился, огонь в камине почти угас, свечи догорели. Дети разошлись по своим комнатам, и Джанет снова легла рядом с Томасом на кровать, которую они делили уже почти двадцать пять лет. Она вновь видела себя молодой женой, прижавшейся к его сердцу и обвивавшей руками его шею, а ведь ему было уже около пятидесяти, и лицо его, покоившееся рядом с ней на подушке, покрывали морщины – следы прожитых лет.
Возможно, момент жизни бесконечен, и даже сейчас ее молодость продолжает безмятежно спать в объятиях Томаса где-то там, на другом временном уровне, как неумирающая зыбь на поверхности спокойной воды.
Почувствовав прилив тихой нежности к мужу, она взяла его руку и приложила к своему сердцу. Но он что-то глухо пробормотал, беспокойно шевельнулся во сне и, тяжело вздохнув, повернулся к ней спиной. Тогда Джанет осторожно отвела его руку и, посмотрев на свет, пробивающийся сквозь занавеси, увидела ту самую звезду; у нее отлегло от сердца, и она спокойно заснула.