Перед самым рассветом ее разбудил какой-то слабый звук: что-то ударилось об оконную раму. Она села на кровати, увидела крадущийся в комнату серый рассвет и плоский серый камушек, лежащий у ее ног.
Через мгновение, не обращая внимания на холод, она уже высунулась из окна. Две темные, как у молодой девушки, косы обрамляли ее лицо.
Он стоял в тени дома, держась рукой за толстый стебель плюща и подняв лицо к окну.
– Джозеф, – прошептала она. – Джозеф.
Он стоял не говоря ни слова и глядя на пламя, озарившее ее глаза.
– Думала, я забыл о твоем дне рождения? – тихо произнес он. – Разве я не поклялся, что мы бросим якорь в Плинской гавани, прежде чем солнце встанет над Полмирским холмом и золотые лучи зажгутся на колокольне Лэнокской церкви? «Фрэнсис Хоуп» цела и невредима и уже целый час как здесь. Мы с рассветом входим в спящую гавань, а ты, забыв обо всем, лежишь себе в кровати.
Он смеялся, подшучивая над ней, а когда она покачала головой и в уголках ее глаз заблестели слезы, ухватился за толстые ветки плюща, вьющегося по стене дома, и поднялся по ним к окну, где она ждала его, не в силах сдвинуться с места.
Так Джозеф вернулся к Джанет, как и обещал ей, весной.
После первого расставания их было много… и много возвращений.
Для Джозефа пора отрочества миновала, и было слишком поздно сворачивать с пути, который он для себя избрал. К тому же эта мысль никогда и не приходила ему в голову, ведь он был уверен, что создан для моря, что любая другая жизнь не для него. Но всякий раз, покидая Джанет, он видел в ее глазах страдание, а по возвращении ввалившиеся щеки матери и тени под ее глазами говорили ему слишком о многом.
Вот бы забрать ее с собой! Если он будет овладевать мастерством со всей энергией и упорством, на какие способен, то постепенно займет самое высокое положение, и тогда ему ничто не помешает вручить Джанет свой капитанский диплом и пригласить ее на борт своего собственного корабля.
Во время одной из кратких побывок в Плине он шепотом поведал ей об этом желании; она верила ему и смотрела в его глаза, зная, что никакая сила не способна заставить его отказаться от своей мечты.
Они говорили о корабле, который надо для нее построить, о прочности его шпангоутов[11], на которые пойдут деревья из самого Труанского леса. Но еще не время, возможно, лет через шесть или десять этот корабль построят его отец и братья, и тогда Джанет станет его душой, а Джозеф капитаном. А тем временем они видели его в своем воображении, рисовали огрызком старого карандаша, подсчитывали размеры и грузоподъемность, прикидывали рангоут