Она улыбнулась:
— Я нахожу его очень приятным. В конце концов, никакого вреда от поцелуев нет. Они же не… не…
— Половое сношение, — подсказал Кэм.
Вспыхнувший на ее щеках румянец не могли бы передать никакие масляные краски. Такой полупрозрачный розовый оттенок Кэм видел только на перламутровой стороне большой раковины. Но Джина сохранила хладнокровие.
— Поцелуй всего лишь поцелуй. Мне это понравилось. — Вскинув голову, она вызывающе посмотрела на супруга. — Я целовалась и с другими мужчинами. Целовалась много раз с Себастьяном. Все-таки я замужняя женщина.
— И твой муж — я! — рявкнул Кэм. Мысль, что Боннинггон целовал Джину, привела его в ярость.
— Тем более! — парировала она и, сделав несколько шагов по направлению к дому, оглянулась.
Кэм неподвижно стоял на дорожке, освещенный луной, с непроницаемым выражением черных глаз.
— Мне холодно, — заявила Джина.
Он провел рукой по волосам и наконец тронулся с места.
— Больше никаких поцелуев. — Его тон был угрожающе спокойным.
Она заправила за ухо влажный локон, и хотя пальцы у нее дрожали, голос остался твердым. Она не покажет ему свою реакцию.
— Это был всего лишь поцелуй, — нетерпеливо сказала она. — И тот факт, что мы с тобой женаты, не делает его ничем иным, кроме поцелуя.
Его глаза сардонически блеснули, он легким прикосновением руки остановил ее и тихо напомнил:
— Влажный поцелуй, Джина.
Она промолчала, тут же утеряв свою мнимую искушенность. Кэм наклонился и с нарочитой медлительностью провел языком по ее прекрасным, малиновым губам, которые чуть-чуть приоткрылись. Он сразу воспользовался приглашением, а когда наконец поднял голову, сердце у него стучало в бешеном ритме.
— Больше никаких поцелуев, — хрипло повторил он.
Взглянув на мужа, она молча кивнула. Теперь Джина уже не выглядела безразличной.
Они вместе прошли через темный салон, и Кэм мысленно готовил себя к неправдоподобной лжи. Никаких больше поцелуев: это все равно, как если бы его отец пообещал не мошенничать.
Он бы перестал целовать свою жену… в тот же момент, как только она перестанет быть его женой. В конце концов, поцелуй — это всего лишь поцелуй, она сама так сказала.
С великим трудом, но он все же сумел удержаться от того, чтобы пригвоздить жену к стене коридора и впиться в ее губы.
— Спокойной ночи, — бесстрастно произнес герцог. Ему показалось, что по ее лицу мелькнула тень разочарования.
Она сделала реверанс.
— Ваша светлость.
Кэм поклонился. Его голова очутилась на уровне ее декольте, а взгляд уперся в затвердевшие от холода соски, отчетливо видимые сквозь тонкий шелк.