Беата чуть ни подавилась. Теперь она, кажется, поняла, почему пристойная до приторности леди Годуин дружила со столь же непристойной леди Ролингс.
— — Грелка для постели?
Графиня кивнула.
— Как это несправедливо! — Беата всплеснула руками. — Не иметь возможности спать в собственном доме!
Графиня бросила на нее сардонический взгляд:
— А когда жизнь была справедлива к женщине, леди Беатрикс?
— Ну… — До настоящего момента Беата не была уверена, помнит ли графиня о ее скандальном прошлом. — Свою ситуацию я не считаю прискорбной.
— Если мне не изменяет память, вас застали в нескромном положении с Сандхерстом. Скандал не задел его репутации, в то время как ваша была испорчена. Вас изгнали из родительского дома и… — графиня сделала паузу, подыскивая подходящее слово, — большинство тех, кто вас знал, не пожелали вас принимать.
— Да, но я не собиралась выходить замуж за Сандхерста, — усмехнулась Беата. — Если бы я стала его женой, думаю, все бы моментально утряслось. Однако я отказала ему.
— И почему вы не захотели выйти за него?
— Если честно, он мне не особенно нравился. Качнув в бокале свой херес, графиня выпила его залпом.
— Вы гораздо умнее меня, леди Беатрикс. Я не обнаружила подобной неприязни, пока не вступила в брак.
Беата улыбнулась:
— Вероятно, следовало бы признать незаконными браки, заключенные в Гретна-Грин[2].
— Вероятно. Вы и вправду полагаете, что никогда не выйдете замуж?
— Да.
— И всегда придерживались такого мнения? Графиня не хуже Беаты знала, что ни один уважаемый мужчина не возьмет в жены такую особу, поэтому Беата промолчала.
— Ну конечно, вы не думали о замужестве. — Графиня вздохнула. — В противном случае зачем вам отказываться от предложения Сандхерста? Весьма сожалею.
Беата пожала плечами:
— Это тот случай, когда мечты уступают место реальности. Вместо того чтобы терпеть такого мужа, как ваш, миледи, я, вероятно, заехала бы ему в ухо каким-нибудь тяжелым предметом…
Леди Годуин улыбнулась, и улыбка сразу оживила ее лицо. Теперь она больше не казалась скучной матроной из Средневековья.
— И что еще вы бы сделали с моим мужем? — осведомилась она не без любопытства. — Между прочим, можете называть меня Хелен; в конце концов, это самый откровенный разговор из всех, которые до сих пор мне приходилось вести с абсолютно незнакомым человеком.
Хелен удивлялась себе. Впрочем, в Беатрикс Леннокс было нечто такое, какая-то искра озорства, которая и в самом деле напомнило ей Эсме.
— Вы тоже можете называть меня Беата. Насколько я понимаю, вы сами не хотите, чтобы ваш муж… играл чересчур активную роль в вашей жизни. — Беата старалась говорить предельно деликатно.