— Я слышал, у тебя проблемы с компьютером. Том велел посмотреть, в чем дело.
— А, да. Есть кое-что. С тех пор как у нас появился беспроводной Интернет, у меня постоянно рвется соединение. У Трины не рвется, и я подумала, что дело в моей машине. Раздражает до безумия. А еще, чтобы совсем жизнь медом не казалась, залипает клавиатура, и к тому же иногда — сейчас этого нет — появляется тонкая черточка чуть ниже центра монитора. Вот тут, — она провела по экрану воображаемую линию, — немного не в центре. Непонятно, то она есть, то нет. Я проверила все настройки и подключения, но ничего не выходит. Сможешь починить?
— Наверное. Но нужно больше информации.
Он стоял, скрестив руки на груди, на шее болтались наушники, бейсболка надета задом наперед. Никки расписывала глюки своего компьютера, пытаясь отстраниться от Кевина. Это и в нормальных ситуациях было сложно, а сейчас, за столом, практически невозможно. Кевин из тех людей, которые подходят слишком близко, нарушают ее личное пространство, будто плоховато слышат или видят, и это раздражало Никки. Все время приходилось отодвигаться, когда он был рядом, чтобы между ними было хоть несколько лишних сантиметров.
— Так… как ты думаешь? Сможешь починить? — спросила она, закончив жаловаться.
— Пока не проверял, не могу сказать.
— Ладно, тогда я пойду кое-что посмотрю в архивах. Если будут вопросы, позвони мне на сотовый или зайди за мной… А у тебя мой телефон есть? — Он кивнул, и ей стало не по себе. — Я тебе его давала? — Она такого не помнила.
— Нет, я у Селести взял. У нее все это отдельным файлом.
А, Селести-растяпа.
— А зачем ты взял у нее мой телефон?
— У меня все телефоны есть, — объяснил Кевин. — Чтобы, когда я чиню компьютер, а человек на выезде или дома, я мог с ним связаться. — Он пристально посмотрел на нее, как на идиотку.
— Да я просто спросила. — Никки подобрала сумочку и сотовый и оставила Кевина разбираться с неполадками. Ей не нравилось, что он сидит на ее рабочем месте, за ее столом, поправляет наушники и качается на ее стуле, но починить компьютер было нужно, а сделать это в редакции мог только Кевин.
— Еще немного, и он тебе понравится, — сказала она себе, купила в автомате диетическую колу, открыла ее и спустилась на два пролета вниз, в библиотеку, где хранились все записи и где стоял исправный компьютер. Никки находилась здесь одна; было тихо, как на кладбище, над головой мерцала единственная лампа дневного света, бетонные стены были тоскливо-серыми и напоминали тюремные. Никакой музыки. Ни звяканья ключей, ни телефонных звонков или шума разговоров. Несколько шкафов с папками и полупустых книжных полок. Она всегда здесь нервничала, а сейчас, когда на свободе бродил серийный маньяк, дело было еще хуже. Может, потому, что здесь чересчур тихо. Слишком изолированно.